18 голоя женщина

9 минут геймплея Fallout 4 c E3

Некоторые детали:

Fallout 4 выходит в ноябре этого года.

Геймплейные ролики на русском.

Герой пустошей, которому не очень везет с девушками...

Наследие

Пролог

“Пятница, 22 октября 2077 года

Меня зовут Чарльз Блек, мне 42 года, у меня есть жена Синтия и трое детей. В прошлом я был морпехом США и принимал участие в освобождении Анкориджа в зимней кампании 2076, а ныне я сотрудник кампании Волт-Тек. Я получил должность начальника службы безопасности убежища №76 расположенного в Западной Виргинии, куда я переехал с семьёй более пяти лет назад .

Моя жена работает медсестрой в центральном госпитале Чарлстона, и в последнее время я практически не видел у неё улыбки на лице, а домой она попадает пару раз за неделю. Кажется, в городе вот-вот начнется паника вызванная слухами, что пациенты с симптомами «новой чумы» перепугавшей все штаты в 2053 и 2063 были помещены в карантинном крыле госпиталя, но Синтия говорит,что главврач и члены комиссии из Вашингтона проверили пациентов и пришли к выводу,что это нечто иное, возможно новая форма гриппа. Она надеться,  что сумеет вырваться в это воскресенье домой на весь день, что было бы просто чудесно.  

Моему старшему сыну Джеймсу лишь 21 год, но он прямо сейчас находится где то в Китае, сражаясь за те же принципы и идеалы, которые наш род отстаивал  в рядах вооруженных сил США вот уже 9 поколений. В последнем письме он писал что его дивизия будет одной из первых кто будет штурмовать Пекин.  Я молюсь о том, что бы господь сберёг его жизнь в том аду, и ему не пришлось пережить тот кошмар, что пережил я,  и что он вернётся  домой живым и невредимым.

Моей дочке Софи 18 лет. Она очень похожа на свою мать, и разделяет её страсть к медицине. Она поступила в университет Джона Хопкинса в Балтиморе, где будет учиться на хирурга. Я был как никогда счастлив видя её сияющие глаза когда она получила ответ из университета. Конечно, это далековато от дома, но Софи взрослая девочка, которая вполне может за себя постоять. К тому же доцент университета Хью Палмер мой старый друг и он пообещал мне, что будет приглядывать за ней как за собственной дочерью.

Чарльзу младшему, всего 5 лет. Он настоящий непоседа,как и его старший брат и  он очень любит конструкторы, прямо весь в его деда по материнской линии, кто знает может быть он станет инженером когда вырастет. Завтра с самого утра мы с ним поедем в убежище, он уже давно просит показать ему где работает его папа а так же увидеть свой дом в убежище.

На этом на сегодня всё, нужно лечь пораньше ведь завтра я должен провести плановую проверку, поэтому мы выедем пораньше что бы  к 6 часам утра мы уже были на месте.  

******

Воскресенье, 24 октября 2077 года

Мира больше нет. Он сгорел в атомном огне. Не обманываю себя. Моя жена, моя дочь и более чем вероятно и мой старший сын, все они мертвы. Я даже не знаю как они погибли, хочется верить что они не мучились.Была вспышка, и они просто испарились.

Я и малыш Чарли вот и всё что осталось от нашей семьи. Он есть у меня, а я есть у него. Он сильно напуган и хоть он ещё не знает что произошло, но видимо чувствует, что произошло нечто кошмарное. Боже,я просто не могу представить, что сказать малышу. Как я смогу ему объяснить,что он больше никогда не увидит своей мамы и сестры с братиком.

Всё произошло вчерашним утром 23 октября 2077 года.

Мы приехали как и планировали к 6 часам утра, прошли на жилой уровень, где я показал Чаку нашу комнату, и решил оставить его там дав все осмотреть и изучить под надзором одного из охранников.

Я пошел проводить проверку убежища, начиная с нижних уровней и поднимаясь к входу. В 9:15, когда я заканчивал проверку на 1 уровне,по интеркому со мной связалась взволнованная смотритель убежища Белла Кларисони попросила срочно встретиться с ней в блоке охраны. Отдав команду внешней охране периметра и охране входа о полной готовности, я бегом отправился к блоку охраны на 2 уровне. Когда мы встретились, Белла сообщила, что пару минут назад от правительственного центра связи пришел сигнал DEFCON 2 и в то же время из интеркома раздался голос инженера связи о том, что получен сигнал DEFCON 1 а вместе с ним и приказ от штаб квартиры Волт-Тек немедленно приступить к протоколу закрытия убежища.

Этого было достаточно, что бы понять, что может случиться нечто непоправимое, если уже не случилось.

Белла побледнела и, подойдя к интеркому, сказала начать подготовку к протоколу закрытия убежища. Попросив присмотреть за моим сыном, я побежал на верхний уровень к входу.  

По дороге к входу ко мне присоединились ещё 10 человек службы безопасности, и  где то около половины 10 мы были наверху и услышали тяжелый вой сирен противовоздушной обороны.

К входу уже бежали перепуганные люди стремясь как можно быстрее попасть в убежище. Однако у КПП внешней охраны началась давка где было около уже было около 100 человек так как согласно протоколу право на вход имели лишь резиденты. Рупор внешнего оповещения сухо объявил, что до закрытия убежища осталось 7 минут. Я глянул на время на своих наручных часах 9:36. Семь минут что бы спасти людей.

Я знал что в убежище на данный момент находилось не более 300 - 350 человек, чуть более половины рассчитанного населения убежища,так как часть людей банально находилась в городе.

Я знал, что принимать посторонних было строго запрещено протоколами Волт-Тек.

Я знал, что то, что я собираюсь сделать может обернуть Беллу против меня.

Но так же я знал, что каждый, кто не окажется в следующие минуты в укрытии погибнет.

Я знал, что моё решение может спасти или погубить жизни.

Ещё я знал что никогда не оставлю умирать тех, кому я могу помочь.

Поэтому я приказал открыть кордон и впустить всех кого можно. В какое-то мгновение охрана замерла, но подчинилась и открыла проход.

9:38 Боже, как быстро летят секунды! Пытаюсь в потоке найти  лицо Синтии, но нутром понимаю, что ей не добраться из госпиталя в указанное время, слезы пробиваются в глазах, смаргиваю их.

9:39 В воздухе над нами пролетает звено самолётов,наши перехватчики?

9:41 Кажется все кто были поблизости успели пройти внутрь, сколько их, 100? 150? 200? Сколько душ я сумел приютить?

9:42 Звучит сирена закрытия дверей, на дороге перед убежищем пусто. Я и остальные охранники забегаем внутрь убежища, дверь закрывается сразу за нами. Слышно как закрываются пазы замка.

9:43 Стоны, плачь и отдышка у всех вокруг. Вдруг все замолкают. Вдалеке слышен удар, и нарастающий гул. И ещё, и ещё и ещё. Насчитал не менее 15-17 взрывов. Вокруг стоит гробовая тишина лишь изредка слышно детские всхлипывания.

 Вдруг звучит потерянный и угасший голос Беллы из систем оповещения «Граждане! Вы находитесь в убежище 76. Это место теперь ваш дом на ближайшие 20 лет, согласно протоколу убежища.Мы все знаем что произошло, нам всем страшно, но прошу вас всех взять себя в руки и успокоить друг друга. Мы все теперь связанны судьбой, а наша судьба это будущее всей Америки, и сегодня здесь в убежище 76 начинается наше будущее.Прошу всех резидентов и не резидентов пройти регистрацию на  первом посту охраны который находиться дальше по коридору. Начальника службы безопасности Чарльза Блека прошу пройти в кабинет смотрителя».

Отряхивая оцепенение люди начинают двигаться,пробираюсь сквозь толпу. Синтии не видно…

Проходя сквозь пост говорю сержанту Дорнану, что бы он сообщил если вдруг увидит Синди. Так становиться чуть легче, ведь надежда умирает последней.

Зайдя в кабинет вижу Беллу и старших офицером и инженеров.

На мой немой вопрос она отвечает что мой сын вместе с её мужем и дочерьми у них дома.

А дальше начинается наш первый общий совет “Общества Возрождения Америки”.

Я так и не смогу заснуть ни в эту ни в следующую ночь. Я вновь вижу свои кошмары, к которым добавиться новый, самый страшный в моей жизни”

******

- Эй, Чарльз ты меня слышишь? Ты что в трансе? Эй! Эшли вызывает Чарльза!  - Я стряхиваю с себя оцепенение отвожу глаза от дневника и поворачиваюсь, так и есть напротив меня,слегка склонив голову набок стоит Эшли, немного нахмурившись она продолжает  – Чарльз, ты идешь сейчас завтракать или нет?Не знаю как ты, но я ужасно голодна после ночной смены, пошли скорее, может быть мистер Лектер уже сделал отбивные, и если поторопимся, получим их с пылу с жару. Он просто превосходно готовит мясо!

- Да Эшли, конечно, пошли, я тоже весьма голоден и буду рад твоей компании – немного смущенно отвечаю я собирая вещи со стола в сумку.

- Ты опять взял дневник своего папы? – спросила она заметив как бережно я положил дневник в переплёте из черной кожи с немного стёртой надписью по центру в которой ещё было видно буквы «Ч. Блек» и снизу оттиснут год выпуска «2077», самый страшный год в истории человечества

 – Кажется он был немного рассержен когда ты брал его в прошлый раз. – сказала она выходя из из инженерного отсека.

- Ты бы видела, как он сердился 20 лет назад когда я попытался забраться сюда что бы испытать мою новую схему компоновки линз в лазерной винтовке. – сказал я закрывая замок дверей на ключ – Сильнее он злился только пожалуй когда малышка Тина пытался смастерить большую хлопушку без спросу забравшись в склад за петардами.  

 - Ага, кажется это её нисколько не утихомирило, а даже наоборот раззадорило – весело рассмеялась она мне в ответ.

Так и разговаривая о том и о сём мы шли по длинному коридору, направляясь в столовую на 3 уровне, периодически здороваясь с другими обитателями убежища.

Подходя к столовой мы увидели на доске объявлений плакат «Менее 2 недель до «Дня возрождения», если ты полон сил, здоров и храбр что бы подняться наверх, то самое время записываться в исследовательские группы.Помни, ТЫ та сила, которая возродит Америку!!!»

- Ты все ещё уверен в своём решении? Мы ведь не знаем что там наверху – спросила она немного нахмурив брови – К тому же ты бы мог приносить пользу здесь, работая в инженерном отделе.

Знаете, вот многие плюются на Fallout 4, а я решил выступить в его защиту и немного рассказать про свои впечатления от игры.

В первую очередь, я хочу напомнить вам, что до того, как мы привыкли к тому, что игры развлекают нас - приходилось использовать собственные силы для развлечения и в большинстве старых игр нам всё так же приходилось самим додумывать большую половину, потому что разработчики не могли позволить себе сделать всё. Старый Фаллаут вспоминается настолько хорошим, потому что они дали нам огромную тонну текста, а остальное мы придумывали сами. 

На Fallout 4 я, честно говоря, даже смотреть не планировал. Думал, что графон слишком хорош для моего ведра, а так же боялся, что Бесезда всё испоганит, окончательно проебав всю Суть Пустоши. Первые 20 минут игры, пока я не вылез из сраного убежища, это казалось правдой. В игре есть много небольших косяков и по началу они очень раздражают, однако как только передо мной открылась свободная Пустошь, я поступил так же, как и в Fallout 2, когда впервые запустил его - послал в жопу основной квест и пошел исследовать.

Сперва мой путь был чем-то вроде обычной лёгкой прогулки. У меня не было ничего, кроме черепа, который я нашел на выходе из убежища, мой СПЕШЛ оставлял желать лучшего, потому что в начале ты не можешь себе даже по 5 всех статов выставить (но можешь апать их каждый уровень, что кажется довольно тупым, поскольку в игре уровни, вроде как, не ограничены какой-то верхней полоской), а костюм убежища я проебал ещё до того, как мне дали пип-бой, поэтому можно было смело бегать с голой жопой по Пустоши, ожидая, когда тебя убьют. Искупался в речке, словил немного радиации, пошел по берегу, пытались загрызть здоровенные мухи, увидел впереди дом и подумал, что кого-нибудь встречу - нашел мертвеца и брамина.

Вот тут-то меня и осенило. Откровение пришло резко, как удар серпом по яйцам от Бориса Бритвы. Этот валяющийся мертвец с брамином, помог мне в одну секунду придумать себе причину для того, чтоб забить на сюжет. Я с самого начала хотел устроить немного ролевой игры, потому что очень давно мечтал погулять по Пустоши (НВ, увы, весь исхожен вдоль и поперёк) как в первый раз и это был мой шанс. Мой герой (коим я его сделал) оказался классическим воином дороги. Он пришел в Содружество издалека и уже даже сам не вспоминает откуда. Живёт по своим внутренним принципам и поступает только так, как хочет, а не так, как велит сюжет.

И это удалось. Вот уже который день я запускаю Фаллаут в надежде, что мне надоест, но он цепляет и не отпускает, заставляя сидеть за ним по 6-10 часов, не отвлекаясь на чёртов внешний мир. Мой герой, назовём его Боженька Пекарь, уже чертовски много повидал, но на деле - сделал он не так много. Помог какой-то семье фермеров вернуть медальон их дочери, чтобы забраться в трусики во второй их дочери; повстречал каких-то мудаков, сражавшихся с рейдерами под предводительством негр, помог им очистить выход, но они сказали "очисти город, одев силовую броню", поэтому я одел броню, но увидев внизу когтя смерти, оставил её как приманку и сбежал нахуй оттуда; пришел в городишко Альянс, порыскал там, согласился помочь доходяге наёмника, вырезал целый комплекс каких-то уебанов, которые отказались впустить меня, чтобы вернуть девушку и в итоге пришлось убивать жителей Альянса (забрал у привратника клёвый меч, убил напавшую ремонтницу и свалил, не устраивая геноцид); проходя мимо придорожного магазинчика, заметил как два наёмника пытались заставить старуху выдать её сына, мимоходом шмальнул в уродов из Толстяка, отправив их ошмётки на Луну. Всякое в таком духе, знаете ли. Но прелесть была даже не в этом.

А так же не в том, что я нашел небольшое поселение, зачистил его и построил там небольшую общину. Дал им генератор, турели, а затем забрался на крышу одного из домов и устроил там себе логово. Хотя приятно было создать комнату для раздумий и посидеть в ней минут пять за каждый приход, просто размышляя о Пустоши...

Прелесть всей игры была в том, что я в действительности проникся Духом Пустоши. Да, в этот раз мне не помогали диалоги и никто не пытался развить историю моего героя (во всяком случае, пока я не сунулся в Даймонд Сити вчера, что внезапно напомнило мне, что по сюжету игры я не Боженька Пекарь, что как-то совсем из головы вылетело), но в этот раз у меня по прежнему был огромный открытый мир с возможностью его исследовать, а каждую деталь своего героя я мог сочинить и сам, без чьей-либо помощи. И знаете что? Я считаю, что сюжет только навредил этой чудесной игре. Убрать основной квест, убрать диалоги в стиле "Эй, Пижамка!" и будет отлично. 

И всё же, что я сделал, чтобы проникнуться этим всем? На самом деле тут нет ничегошеньки сложного, нужно просто соблюдать парочку простых правил. Придумай себе героя и придерживайся роли (при чём, не просто "я злой" или "я добрый", а подумай над его поведением немного - может он боится белок или ненавидит лысых женщин и старается их убить, не взирая на то, в городе он или нет?) - это очень сильно может изменить игровой процесс, потому что постепенно (если вы всё сделаете правильно) игра сама будет подкидывать вам квесты (типа, проберись ночью в дом к той лысой старухе и прикончи её тихо, чтобы вся охрана Даймонд Сити не решилась прикончить тебя в ответ). Выстави "сложный" уровень сложности. При чём именно "сложный", а не "очень сложный", потому что на "очень сложно" на каждом шагу появляются рейдеры в силовой броне и это создаёт впечатление, что на Пустошах новое Братство Стали, что, откровенно говоря, раздражает. На сложном же уровне сложности, я умирал от каждой мины или прямого попадания гранатой (да ёп, меня комары загрызть могли!) и это было шикарно, потому что приходилось думать, не превращая игру в тупой тир. Вообще, стоит усложнять себе игру (раз уж Бесезда решила всё оказуалить специально для маленьких детей, не осиливших Fallout 2 из-за возможности умереть от каждого муравья), поэтому, как одно из правил, рекомендую отказаться от силовой брони и фаст-тревела. Почему? Ну, я силовую броню не одевал и кайфую до сих пор, а мой друг сказал, что прошел F4 за одну ночь и теперь ненавидит эту игру, потому что она слишком простая. Одевал ли он силовую броню и забивал ли на побочные квесты, а так же мир? О да. Почему следует отказаться от фаст-тревела, объяснять не буду. И да - очень нудно бывает просто идти куда-то... но это ведь шикарно. Особенно когда идёшь каждый раз разными путями. Ходите пешком, а не бегайте - это тоже важно. Вечная беготня делает вашего героя сверхвыносливым мудаком, а вам помогает всё пройти слишком быстро, не успевая насладиться красотами Пустоши. Плюс, если вы и правда решите отказаться от силовой брони - скорее всего вам будет жизненно необходимо не привлекать к себе внимание врагов слишком сильно. И конечно же - пишите свою собственную историю. Да, вы создали персонажа и придерживаетесь роли, но, хэй, тут ведь тоже есть сюжет. Когда почувствуете, что готовы пройти его - отправляйтесь в Даймонд Сити, но лучше придумайте для себя оправдание тому, почему у вас пип-бой и с чего это вы ищите сына. Лично для моего героя это всё было просто игрой, чтобы сблизиться с репортёршей, а пип-бой он достал с трупа какой-то пижамки. Самое последнее правило - не торопитесь. Прочувствуйте каждую схватку, каждое ограбление, каждый чёртов шаг. Первое прохождение (если вы будете следовать этим правилам) станет для вас незабываемым - поверьте. Повторить вы этого уже не сможете (если конечно не решите, что ваш герой будет одним из местных).

p.s. да, я играл уже несколько дней и к основной цепочке квестов только вчера притронулся, а ещё мне удалось избежать встречи с Псиной

Пыль и Ржавчина. Часть 3.

Судя по реакции, или текст не очень, или читать на реакторе не любят, но так как я не кармодрочер, меня это всё равно не остановит. Вот тут - начало, тут - вторая часть. А мы возвращаемся в Пустоши...

* * *

Он назвал её Сарой. Общаться им было нелегко. Отчасти из-за разницы в возрасте, отчасти из-за того, что девочка была немой – судя по всему, от рождения. Она понимала то, что говорил Джон, а вот он улавливал только самые простые жесты. Ситуацию усугублял тот факт, что, выражая свои мысли, девочка импровизировала на ходу. Впрочем, она оказалась достаточно смышлёной и любознательной.

Слабость ещё давала о себе знать. Чтобы полностью восстановиться, Саре приходилось много спать. Девочке быстро надоедало это занятие, но стоило сесть, как у неё тут же начинала кружиться голова, и она невольно снова принимала горизонтальное положение. Чтобы развлечь дитя, Колуэлл рассказывал ей те сказки, которые помнил сам. В глазах Сары Джон читал, что она не понимает, что такое «птичка», «кролик» или «лиса», поэтому ему приходилось перекраивать старые истории на новый лад. Он долго ломал голову, кем из пост-ядерной фауны заменить добрых зверушек, и так и не придумал, остановившись на довольно общем понятии «люди». Зато замена волку нашлась легко – в каждой истории это был огромный рад-скорпион. Сара пряталась под одеяло каждый раз, когда в «Трёх людях и рад-скорпионе» хвостатый монстр пытался сдуть ветхие хижины, и неизменно улыбалась, когда в конце он падал в костёр.

Через неделю она попыталась встать. Свесив ноги с дивана «Хайвеймена», она оттолкнулась от кузова…

…и упала. Старик бросился к ней. Лежащая в пыли девочка удивлённо смотрела на отказавшиеся подчиняться ноги.

Джон взял её на руки. Её колени согнулись безвольно под действием силы тяжести, будто два механических шарнира. На глазах девочки выступили слёзы, она начала вырываться, требуя, чтобы Колуэлл снова поставил её на землю. Опираясь на него, Сара снова попробовала встать на ноги.

Она падала раз за разом. По грязным щекам текли солёные ручьи, на коленях и локтях появились синяки, но Сара не сдавалась. Джон хотел как-то помочь ей, но она лишь со злостью отталкивала Странника, пытаясь встать самостоятельно. Старый инженер не находил себе места, смотря как мучается ребёнок, но он был бессилен. Похоже, что яд скорпиона парализовал ноги девочки, сделав её калекой. Джон не знал, как помочь Саре – он даже не мог придумать, как объяснить ей это.

Когда закатное солнце начало опускаться за горизонт, Сара прекратила попытки. Она сидела перед машиной и плакала, уткнувшись в колени. Рядом с ней в пыли валялись все конфеты, которые нашлись в багажнике «Хайвеймена». Давно на сердце у Коллуэла не было так тяжело.

Джон подошёл к ребёнку и сел рядом. Сара опустила голову ему на плечо. Откинувшись на старый атомоход они смотрели, как алый диск погружается в чёрную кромку Пустошей.

* * *

Джон пересчитал связанных за хвосты крыс. Шесть штук. Грызуны попались на удивление упитанными – даже огромными. Если высушить мясо, его хватит дней на пять, а то и на неделю.

— Отличный улов, Мэри! А у меня только парочка. Похоже, охотник из тебя лучше, чем из меня.

— Мне просто повезло, — улыбнулась ему супруга, — да и юность среди скаутов не прошла даром. Думаю, в этом корыте мы больше сегодня не наловим.

— Согласен. Вернёмся обратно в рубку!

Супруга закинула улов за спину, и они полезли по ржавой лестнице вверх. Когда оба почти выбрались, одна из ржавых скоб отвалилась вместе с куском стены, и Мэри полетела обратно в трюм выброшенного на берег корабля. Гнилой пол под ней с треском провалился. Женщина, ободрав правое предплечье о металлический край, исчезла в темноте.

Ладони погрузились в мягкую тёплую грязь. Вокруг царила кромешная тьма, и только сверху из дыры пробивался солнечный свет. Отвратительно пахло гнилой рыбой, водорослями, сыростью. Пошарив вокруг себя, Мэри не нашла ни связку крыс, ни своё копьё, и выругалась.

— Мэри! – испуганный голос мужа звучал как будто за тысячу миль от неё. – Ты жива? Не двигайся, я вытащу тебя оттуда!

Женщина вытащила из-за пояса один из фальшфейеров и дёрнула за верёвку. Пиропатрон зашипел, осветив всё вокруг алым пламенем. Она попала в полузатопленное помещение. По стенам и потолку расползалось огромное количество труб, в центре высились, вероятно, силовые установки. Ступни скрывала тёмная склизкая дрянь. Мэри стало не по себе, хотя за годы странствий по Пустоши она видела куда более жуткие картины.

— Я в порядке, милый, — откликнулась она. – Вроде, ничего не сломала. Это какая-то техничка, судя по всему.

— Я вижу тебя! Ты на несколько этажей ниже. Сейчас, я спущу верёвку…

Край потёртого каната повис в нескольких метрах над её головой.

— Чёрт, Мэри, я не могу опустить её ниже! Погоди, я спущусь к тебе.

— Дай мне немного времени осмотреться.

Она поводила факелом вокруг себя, чтобы оценить обстановку. По трубам вокруг можно забраться на непонятные устройства, а с них, если постараться – допрыгнуть до верёвки.

Со второй попытки ей удалось залезть на один из огромных металлических цилиндров. Она встала и отряхнулась от ржавчины и грязи. Подошвам босых ног было приятно ступать по гладкому и тёплому металлу. Дыра была в каких-то полутора метрах от неё. Мэри положила догорающий пиропатрон к ногам, глубоко вздохнула, и прыгнула вперёд. Руки крепко схватили толстый канат. Дождавшись, когда верёвка перестанет раскачиваться, она сжала зубы и полезла вверх.

Джон вытащил жену, как только смог дотянуться до неё. Измазанная кровью и грязью, Мэри тяжело дышала.

— Ну вот, потеряла я наши запасы. Так что теперь у тебя на две крысы больше, добытчик.

Джон не отпускал Мэри из объятий несколько минут.

— Никогда так не делай больше. На секунду мне показалось, что я тебя потерял, и я чуть сам не прыгнул за тобой от отчаяния.

— Всё в порядке, я просто неуклюжая корова. Надо было внимательно смотреть, куда лезу. Ладно, пошли отсюда.

Через полчаса они были в рубке. Джон обработал раны Мэри. Она решила отдохнуть от приключений, а Колуэлл отправился прогуляться близ покоящегося на мели корабля.

Босые ноги утопали в мокром песке, на который лениво накатывали морские волны.

Морской бриз выветрил затхлые запахи трюма. Шелест прибоя успокаивал. Джон закрыл глаза и наслаждался тем, как ветер ласкает его загорелое лицо. Чего-то не хватало… Точно, не было криков чаек. От радиоактивной пыли птицы погибли почти повсеместно.

Когда он вернулся в рубку, Мэри сидела в за столом и рассматривал карты. На приборной панели перед ней лежали полуистлевшая толстая тетрадь, компас и атлас. Повесив крыс на торчавшую из стены арматуру, Джон обнял жену.

— Я поймал ещё несколько грызунов поблизости. А у тебя как дела?

— Нашла бортовой журнал. Кажется, это какой-то допотопный советский ледокол. Ума не приложу, как его могло выбросить на восточное побережье…

— Ушибы не сильно болят?

— Правое плечо ноет, синяк будет большой. Раны на всякий случай промыла морской водой.

— У тебя в роду точно были амазонки.

— Йод закончился! Придумал, куда двинем дальше?

— Да… дальше на юг идти нет смысла. Скорее всего, Флорида стёрта с лица земли. Перед Джексонвилем двинемся на запад. Надвигается шторм, у побережья становится небезопасно, поэтому предлагаю попытать удачу в глубине континента. Может быть, там мы сможем найти кого-нибудь…

— Мы уже нашли однажды.

— Не напоминай! Не знаю, в какой дыре пересидели взрывы те выродки, но лучше бы они оттуда не вылезали. Это уже не люди, Мэри, это безмозглые варвары, приматы. С ними нельзя найти общий язык.

— Помню, помню. Если бы не пистолет, мы бы тогда стали обедом. Впрочем, выжившим теперь пищи надолго хватит.

— Жаль, что пришлось потратить на них половину обоймы. Я так и не смог найти новых патронов… чёртово антиоружейное лобби, в восточных штатах любой ствол редкость!

— Ничего страшного. Попытаем удачи в Техасе…

Ноги Мэри подкосились и она отшатнулась к стенке. Джон успел поймать её за талию и взволнованно спросил:

— Эй, у тебя всё в порядке?

— В глазах потемнело… и подташнивает. Похоже, я подхватила морскую болезнь, – она слабо улыбнулась. – Скорее всего, перегрелась на солнце.

— Бедолага… — Джон подхватил жену на руки и отнёс к спальникам. – Отлежись в прохладе, а вечером выдвинемся в путь. Сейчас принесу тебе воды.

— Спасибо, дорогой. Как хорошо, что ты рядом…

***

Сара сидела на крыле «Хайвемена» и увлечённо смотрела, как Колуэлл копался под капотом атомобиля. Рядом с машиной стояло самодельное инвалидное кресло. На многие мили вокруг простирались высохшие соляные озёра Невады.

— … а вот это называется триод, – старик передал девочке небольшую стеклянную колбу с штырьками. – Он нужен для того, чтобы стабилизировать напряжение реактора. Без этой маленькой штучки наши ходовые двигатели сгорят в один момент.

Она взяла лампу и повертела её в руках.

«Забавная», — прочитал Джон в комбинации жестов придуманного ими языка.

— Довольно редкая штука, – ответил ей Странник. — У нас есть парочка запасных, но лишними они не бывают.

«Как и всё в Пустоши. Кроме неприятностей», – улыбнулась девочка.

Колуэлл вернул деталь на место.

— Не устала ещё от моих рассказов?

«Нет. Мне нравится тебя слушать. Интересно. Посмотри, что я собрала».

Сара вытащила из набедренной сумки небольшую смотанную проволокой коробочку, из которой торчали два провода. Она протянула контакты Джону.

«Подключи к питанию».

Колуэлл сунул оголённые концы проводов в свободный разъём. Девочка нажала на кнопку, и из коробочки сквозь треск и шелест полилась музыка. Старик не слышал её с довоенной поры.

— Синатра…

Сара положила самодельный электрофон перед ним и сделала несколько пассов руками.

«Подарок».

Джон думал, что десять лет в Пустошах высушили его слёзы, но ошибался.

«Сегодня ровно год, как ты спас меня, Отец. Прости, что от меня мало пользы. Я научусь делать вещи больше».

— Ты лучшее, что я когда-либо находил в Пустоши, Сара, – старик обнял девочку. – У меня тоже есть кое-что для тебя. Садись в машину.

Девочка ловко извернулась на крыле и, схватившись за крышу «Крайслиса», скользнула внутрь атомобиля через окно. Джон убрал коляску в багажник, подошёл к Саре.

— Двигайся! Сегодня это моё место.

Глаза Сары округлились, но она выполнила приказ отца, переместившись за руль. Мужчина сел рядом.

— Снова дать тебе возможность ходить я, увы, не в силах. Зато могу научить ездить. Хочешь попробовать?

«Я не смогу!» — ребёнок был напуган и заинтригован одновременно. – «Как нажимать тормоз и газ?»

— Я это предусмотрел. Приглядись!

Сара опустила взгляд под руль и заметила, что к обеим педалям были приделаны тяги, уходившие под приборную панель.

— Повышать напряжение в двигателях, увеличивая скорость, теперь можно с помощью вот этого рычага. – Джон показал на торчащую справа от руля трубу с набалдашником. Чтобы тронуться, сначала поверни ключ в замке зажигания. Слышишь, как загудел под капотом проснувшийся реактор? Теперь нажми на ту кнопку с надписью «Ride» и немного опусти рычаг. Давай, не бойся!

Двигатели взвыли, и атомобиль резко дёрнулся вперёд.

— Полегче, гонщица! Здесь 200-сильные электромоторы, с ними нужно работать более плавно. Почувствуй, как рычаг влияет на скорость. Попробуй немного порулить. Тут не во что врезаться – смелее!

Тяжёлый «Хайвеймен» летел по дну высохшего озера словно древний линкор. Из-под колёс вылетала соль, а стрелка спидометра медленно ползла к отметке в шестьдесят миль в час.

— А теперь притормози! Для этого потяни на себя вот эту ручку. Только чуть-чуть, иначе нас занесёт!

На этот раз Сара была аккуратней. «Крайслис» плавно сбавил скорость.

— Пока ты держишь тормоз, колодки мешают колёсам вращаться, и машина замедляется. Чем больше натянута ручка, тем сильнее прижаты колодки. Если хочешь снова разогнаться, отпусти тормоз и добавь газа. В общем-то всё. Следи за показаниями приборов: важнее всего индикатор нагрузки. Если стрелка в красной зоне, значит с реактором что-то не так. Об этом я расскажу тебе позже, а пока – можешь делать что хочешь. Покатай своего старика!

Сара моментально освоилась с управлением трёхтонной махиной. С лица девочки не сходила счастливая улыбка, когда она маневрировала между воображаемыми препятствиями или тормозила с заносом. Она словно слилась с ржавым атомобилем и смаковала власть над мощью стального скакуна. Впервые за это время Сара забыла о том, что она калека. Вместо ног на несколько часов у неё выросли крылья.

Они катались до самого заката. Горячий от долгой гонки «Крайслис Хайвеймен» остановился. Джон вышел из машины, чтобы достать из багажника спальные мешки. Когда он вернулся, Сара уже спала, облокотившись на руль. Он укрыл её, а сам забрался на крышу атомобиля и расстелил спальник. Старик лежал на спине и смотрел на только появляющиеся в вечерних сумерках звёзды.

* * *

От боли Мэри стиснула зубы так, что из десён начала сочиться кровь. Она старалась не закричать, чтобы не разбудить Джона. Иначе он опять будет бегать вокруг в бессильных попытках облегчить её муки. Это будет уже четвёртая ночь без сна. Мэри старалась перетерпеть в надежде, через несколько минут боль снова отхлынет.

Её выдал кашель. Громко отхаркивая кровь, она согнулась пополам от судорог. Лежащий рядом муж моментально вскочил на ноги и бросился к супруге.

— Я в… порядке, – прохрипела женщина, приподнимаясь с кушетки на локтях. – Ничего страшного, просто в горле запершило.

— Вижу… руки в крови. Мэри, давай ты примешь ещё обезболивающего? – Джон достал из рюкзака пачку медикаментов. На ладонь выкатилось несколько таблеток.

— Это последние. Давай припасём их.

— Я найду ещё. Завтра я пойду в город и отыщу аптеку. Там будет лекарство.

— Джон! Перестань нести чушь. Ты прекрасно знаешь, что даже до Войны от такого облучения не было лекарства. Не вижу причин, почему оно должно появиться после. Если ты отправишься в город, у нас будет двое умирающих.

— Но я не могу смотреть, как ты страдаешь!

— Рано или поздно это должно было случиться… Обещай мне, что не будешь делать глупости, когда меня не станет.

— Не говори об этом. Чёрт возьми, ты ещё жива! Я не хочу оставаться один в этом проклятом мире, без тебя!

— Я буду с тобой. Здесь, – она коснулась груди Джона, а затем его головы, – и здесь. Не забывай обо мне, и я всегда буду рядом.

Он по привычке погладил её по голове. На руке осталась прядь выцветших рыжих волос. Из покрасневших от бессонницы глаз Джона хлынули слёзы, и он, рыдая, обнял супругу.

— Почему это случилось с тобой, а не со мной?

— Это как раз к лучшему. У тебя больше шансов довести наше дело до конца. Найди других выживших. В убежищах или на окраинах… где-то должны остаться разумные люди. Мы не могли остаться одни. Пообещай мне, что будешь продолжать искать.

— Зачем мне они, если не будет тебя?

— Обещай!

— Хорошо… Я буду искать, пока не сдохну в этой проклятой Пустоши от радиации и одиночества. Ради тебя.

— Мне нужно, чтобы ты сделал ещё кое-что. У нас остались патроны к пистолету?

— Что? Зачем тебе… не-ет, замолчи! Даже слышать этого не хочу!

— Джон, мне становится хуже и хуже. Я всё равно долго не протяну. Каждый час болезнь гложет меня изнутри, и обезболивающие уже не помогают. Не знаю, сколько ещё я смогу быть в сознании. Сделай мне последний подарок…

— Нет! Ни при каких обстоятельствах, нет! Я не стану убивать тебя, даже если ты будешь умолять об этом! Мэри, я люблю тебя больше всего на свете!

— Скоро я буду корчиться в муках и кричать от боли. Сколько ещё выдержит моё сердце – несколько часов, сутки, двое? Тебе придётся смотреть на это, потому что я знаю, что ты не бросишь меня. Джон, я прошу, будь милосердным к нам обоим и поставь точку, пока это не началось. Я очень не хочу, чтобы последним в этом мире для меня стала агония.

Он отшатнулся от неё, как от призрака. Она и была сейчас больше всего похожа на призрак – впалые щёки, серая, покрытая пятнами кожа, выпадающие волосы. Радиация не пощадила Мэри. Но Джон не видел всего этого – для него она оставалась той красавицей, в которую он влюбился с первого взгляда.

Колуэлл бродил по комнате разрушенного загородного дома, бессмысленно смотря на стены. Жена сидела на кушетке, откинувшись на спинку. Время от времени ночную тишину нарушал задыхающийся кашель. После очередного приступа Джон не выдержал, вытащил из потёртой кабуры пистолет и направил на Мэри.

Несколько минут он стоял, держа оружие на вытянутых дрожащих руках. Из зажмуренных глаз текли слёзы. Потом он бросил пистолет на пол и сел на кровать, обхватив голову руками.

— Прости меня, Мэри, я… я тряпка, всегда был тряпкой. Я не могу нажать на спусковой крючок.

— Иди сюда, милый, – обхватила она его плечи и положила голову ему на плечо. — Всё в порядке. Это правда была глупая затея, её родил мой подкошенный болезнью разум. Минутная слабость. Прости меня. Есть идея получше. Помнишь, я бросила курить ради тебя в институте?

— Конечно помню, солнце…

— Пара сигарет скрасят оставшееся мне время. Ты же не будешь на меня сердиться, если я закурю напоследок? Я видела пачку «Весёлого Ковбоя» в кухонном ящике на первом этаже…

— Всё, что угодно, любимая. Сейчас, одно мгновение, я принесу тебе сколько угодно!

Поцелуй Мэри был долгим и глубоким, как самый первый. На губах Джона осталась кровь. Вскочив на ноги, он бросился к лестнице и побежал по ступенькам вниз.

Оказавшись на кухне, он начал открывать все ящики подряд. Слабый лучик фонаря с ручной подзарядкой выхватывал пыльную посуду, полуразложившиеся картонные коробки, жестянки… Ага, вот оно! Обрадованный Джон схватил мятую пачку довоенных сигарет и повернулся обратно к лестнице.

Раздался выстрел. Рука Джона инстинктивно метнулась к кобуре на поясе. Колуэлл побелел. Фонарик упал на грязный кафель и погас.

* * *

Продолжение, как обычно, следует, несмотря ни на что =)

Не то что бы я рассчитывал на что-то, но мне интересно попробовать свои силы.

Спустя столетия я очнулся в капсуле с чужими воспоминаниями, страстями и нуждами. Передомной, через стекло, существовала женщина с аккуратной раной на лбу, возможно в неё стреляли пока она спала. 

Я бился об дверь пока она со скрежетом и усилиями не открылась. Мне было холодно, но я искал не одеяло или одежду - я искал  оружие. 

***

Пистолет и стояк валялись... Они аккуратно лежали на столе, будто кто-то оставил их пару дней назад специально для одного меня. На низ не было пыли; ствол был начищен и смазан, а стояк был таким, будто его принесли с завода и он ещё не успевший остыть был с любовью, словно печенье, положен симметрично к стволу. Кто-то знает обо мне и этот кто-то хочет чьей-то смерти. 

Подобрав ствол и стояк я отправился исследовать место в котором очнулся и в котором всё было ужасно старым. 

Открылась круглая дверь откатившись в сторону и я вошёл. О боже! Эти крысы и тараканы просто огромны!  

В моих руках появился пистолет и выстрелы дополнили тусклое освещение коридора (или, быть может, это был тунель) и желчь тараканов с кровью крыс смешались, окрасиа огруглые стены и грязные сточные воды, которым было здесь не место. 

Лишь израсходовав боезапас до одного последнего патрона получилось опомниться. Это значит что пора пустить в расход мой яростно начищенный стояк! Как же мне нравится убивать! 

Я шёл через эти туннели исследуя каждую комнату и помещение что удавалось обнаружить. С большим удовольствием и с немалым талантом я заставлял гаснуть любую жизнь что удавалось отыскать.

Запачканый желчью и кровью, с по-детски радостной улыбкой я дошёл до последнего помещения. Оно было хорошо освещено и энергия, судя по освещению, до сих пор поступало, но, возможно, кто-то пустил ток до и ради моего прихода. 

Я встал по центру платформы (которая казалось мне полом) и я беспорядочно стал нажимать по кнопкам терминала; я делал это с усердием сравнимым с трудом человека знающего своё дело, но я не знал что нажимал и всё же оно заработала, откликнулась на мой труд движением платформы. 

Свет ударил мне в глаза. Заиграла музыка и запахи заполнили мои лёгкие, вновь. Передомной предстал другой, отличный от пережитого мной, мир. 

Исследовать и убивать или искать вход к ещё одному миру? Ответ прост: мне нравятся убийства. 

 - ищи сына - раздался голос из глубины тела.

 - Кто ты? Где ты?  

 - ищи сына. убей их. не щади. 

Будь сейчас ночь, мой последний патрон выстрелом из ствола вновь дополнил бы тусклый свет. Я ни в кого не попал или никого не нашёл, кроме костей в военной форме... в остатках от военной формы. 

 - Это ты говорил? 

 - . . . - кости молчали 

 - Зачем ты говорил со мной? 

 - . . . - он опять молчал

 - Если ты не ответишь, то я убью тебя и мне понравиться.

 - . . . - "Если он молчит, говорив один раз, значит он хотел  говорить один раз и молчать так, как я хочу убивать" подумал я, пока ждал ответа. 

Удар за ударом ломались кости под стаяком; кости эти рассыпались и крошились как сечение... Я хочу знать что такое "печение".

Что-то на вроде часов были на костях и долго не ломались. С трудом мне удалось их разбить, помяв в процессе свой стаяк.

Вечерело, голод и жажда стали напоминать о себе, а это означает одно - пора идти и искать искры жизни.