выход из убежища

Fallout в Лондоне выходит 23 апреля 2024

Из жизни ушла собака Ривер, которая послужила прототипом для Псины в Fallout 4

Первые

Этот каждодневный вой утренней побудки, знаменовал собой начало нового дня, что значило, что где то там, на поверхности, солнце начало свое движение по небосводу. По крайней мере так им говорили Старики, успевшие еще застать дни до Войны. В убежище же это всего лишь означало что к светильникам начинали подавать питание и необходимо было быстро встать,успеть за 5 минут заправить кровать, одеться и встать навытяжку, будучи готовым с еще четырьмя живущими с тобой в одной комнате парнями, проследовать на утренние процедуры, а после - на завтрак.

Вся жизнь в убежище была подвержена жесткому распорядку - подъем, прием пищи, занятия по специальности, обед, общественно полезный труд, затем ужин и отбой. Он часто слышал, как некоторые Старики ворчат на такой образ жизни, называя его "казарменным" - он знал что такое казарма, и не видел ничего плохого в этом, несмотря на презрение, звучавшее в устах Стариков, когда они произносили его.

Впрочем, далеко не всем Старикам была такая жизнь не по нутру - к примеру, старший инструктор по выживанию Хартманн, напротив, всячески приветствовал его.

- Прошла война - громко говорил он, проходя между рядами парт - И война та была не похожа ни на одну другую. Мы точно знаем что цивилизация уничтожена, ведь по радио, перед тем как мы заперлись в убежище, успели передать, что все мировые столицы уничтожены. А значит старый мир умер. И нам нужно будет отстроить его заново! И только дисциплина и единство дадут нам сил, чтобы это сделать, а каждодневные тренировки подготовят вас к трудностями и лишениям жизни на поверхности!

Уроки Хартманна особенно нравились Кейси, как нравился и этот грубый и резкий человек. Собственный отец Кейси был из тех Стариков, что ворчали на распорядок дня - он был экономистом до войны и преподавал математику, в остальное время ведя учет припасов убежища - однако самому Кейси это нравилось. Мир был прост и понятен - чтобы понравится инструктору ты должен быть самым быстрым, самым сильным и самым ловким - и тогда тебе выпадет честь одному из первых жителей убежища ступить на поверхность. И Кейси был именно таким.

Ко дню Возвращения был уже определен состав группы, которая отправится первой на разведку поверхности. В нее входили два Старика - глава экспедиции Роджерс, даже в свои 54 сохранивший мускулы, способные в твердости посоперничать с мореным дубом и даже сейчас способный в одиночку расправится с двумя другими любыми бойцами убежища, и инженер-механик Фримен, который должен был провести замеры радиационного фона, а также взять пробы воды воздуха и грунта, чтобы позднее изучить их в убежище, дабы оценить перспективы выживания в местности вокруг Убежища.

Также в состав группы входили трое Гномов, родившихся уже в убежище и никогда ранее не выходивших на поверхность. Это были Кейси и Хивэйл, его вечный соперник, как лучшие (после Роджерса, разумеется) бойцы убежища, получившие высшие отметки во всех дисциплинах, связанных с боевой и физической подготовкой, а также умник Иешуа, который должен был ассистировать Фримену в его замерах и заменить его, в экстренной ситуации.

Экстренная ситуация. Кейси обдумал эти слова. Как говорил сержарнт Хартманн - если все пойдет через жопу. Но с ним шли лучшие люди убежища, которых отобрали и тщательно подготовили. Они все готовы даже к самому худшему!

-Там, наверху- наставлял их Роджер накануне перед выходом- Нас может ждать что угодно. Нам крайне мало известно об окружающем мире, а потому нужно быть готовым ко всему.

Он обвел их взглядом еще раз. Особенное беспокойство у него вызывали Гномы - эти детишки, родившиеся и выросшие под землей, и в подметки не годились настоящим бойцам, которыми он руководил когда-то - скудная пища, отсутствие света и тесные пространства привели к тому что они выросли низкими, бледными и, хоть и считали себя крепкими ребятами, на деле были довольно- таки хилыми. А еще не следовало забывать, что они никогда не видели неба над головой, и ему стоило постоянно следить за тем, чтобы они не запаниковали, поняв, что над ними больше нет потолка.

Когда он скомандовал отбой, то был уверен что никто из них не спит, ведь за стеной остальные - те, кому не надо было завтра идти на поверхность - отмечали знаменательный день, самый важный день в истории Убежища.

Роджерс украдкой вздохнул. Вместо тройки этих сопляков, он предпочел бы взять парочку своих парней, но Смотритель настоял на том, чтобы шли исключительно добровольцы- а никто из них добровольцем не вызвался. Когда он смотрел на них, не вышедших из строя, они отводили глаза и бормотали что то о том что у них есть жены и дети. Видимо, несмотря на жесткий прессинг, общественное давление и пропаганду Хартманна, совсем немногие хотели променять спокойную жизнь в убежище на неизвестность поверхности. У него у самого тоже была жена- но также у него был долг. Долг перед Убежищем, перед людьми в нем, долг перед всем человечеством. И он обязан был его выполнить.

Утренняя побудка означала для Иешуи возвращение в кошмар реальности. Дернуло же его поспорить с Мэри-Энн, что он сделает шаг , когда позовут добровольцев! Он же совсем не хотел идти, ему нравилось в Убежище, еще столько предстояло всего изучить, сам Смотритель, глядя на его успехи в атомной инженерии обещал ему вскоре предоставить место лаборанта при силовой установке Убежища- а тут такое! Он был уверен что добровольцев будет валом - это же выход на поверхность, день которого все давно ждали! Как же он ошибался...из всех жителей убежища от силы десятая часть вышла вперед. Естественно взяли этого солдафона Роджерса, двух дружков- дуболомов Кейси и Хивэйла, а когда начали искать людей хоть сколько нибудь понимающих в технике- оказалось что вышли только он да Фриман! И Мэри-Энн смеялась над ним, и Иешуа видел как ее гладит по бедру стоящий рядом Артур... В этот момент Иешуа был рад что все кругом спят и не слышат его прерывистого дыхания, а выключенный свет не позволяет увидеть им что у него глаза на мокром месте. Всю ночь он так и не сомкнул глаз, а теперь вой сирены означал возвращение к кошмару.

Громкий скрип гермоворот вывел Фримена из состояния задумчивости. Пока их полностью экипированная группа стояла перед выходом в ожидании открытия дверей, он уже успел начать в уме прикидывать, какова вероятность что рядом с убежищем угодила какая- либо боеголовка. что сделает практически всю миссию суицидальной, а Убежище превратит в братскую могилу. По всему выходило что не то чтобы очень большая. Но вот им предстояло убедиться в том самостоятельно. Такой день! Фриман против воли улыбнулся и переступил с ноги на ногу, едва удерживаясь чтобы не подпрыгнуть. Такой великий день! Сегодня, с них начинается новая история Америки! Они, лучшие представители нации, отстроят новый мир! Без несправедливостей и насилия, без ужасов войны! О да, это будет прекрасно!

Тем временем, огромная дверь, чудо довоенной инженерной мысли, повернулась, и взглядам разочарованных зрителей, следивших за первым выходом группы из убежища, предстал вовсе не яркий свет нового дня, а непроглядный мрак туннеля. Впрочем, группу, и самого Фримана мрак не обескуражил- им, с тех самых пор как они вызвались добровольцами, вдалбливали что убежище находися глубоко в горе и что нужно будет пройти 250 метров по туннелю, который, изгибаясь вправо, вел на поверхность. Однако, несмотря на всю их подготовку и вооружение, несмотря на довоенные карты и лучшее снаряжение, которое могло обеспечить им Убежище, эта маленькая группка в пять человек шла в новый, неизведанный мир, полный опасности и чудес. Что же ждало их за изгибом туннеля? Это можно было узнать, только пройдя его.

И они пошли.

Когда откроется дверь

          Он часто вспоминал ту самую ночь: холод сквозил по коридорам Убежища, все уже разошлись по своим комнатам, но сон прогоняло звенящее в воздухе напряжение. Он лежал под одеялом и смотрел в потолок, тусклый свет ночной лампы освещал комнату. Взгляд скользнул по стене, на которой покрывались пылью две полки с многочисленными игрушками, он прикрыл глаза и вздохнул, ему больше не нужны были игрушки, как и Майку.

          В комнате жили только они вдвоём, еще с тех пор как двадцать лет назад родители за руку привели их в это убежище. Это была детская, с разноцветными обоями и плакатами Волт-боя на стенах, с пушистым ковралином, на котором так приятно было играть. Теперь-то он свалялся под натиском тяжелых сапог и не сильно отличался от плитки в главном зале, но когда-то они с Майком засыпали посреди комнаты, проваливаясь в его мягкие ворсинки, когда-то…когда он еще был ярко-оранжевого цвета.

          За двадцать лет в Убежище многое изменилось: всё ломалось, сырело, выцветало и покрывалось плесенью. Он иногда спрашивал себя: было ли это место намного красивее двадцать лет назад, или просто он был совсем ребёнком. Майк ворочался в другом углу комнаты, и он понял, что тот не спит.

          Он было думал заговорить с другом, но не осмелился нарушить всеобщее безмолвие Убежища, «Завтра…», подумал он и всё постепенно погрузилось в темноту.

          Но «завтра» не наступило, дверь, которая должна была открыться, осталась запертой, а люди, давно утомлённые своей клеткой, начинали паниковать. Целая толпа жителей Убежища собралась возле главного входа, азартный блеск в глазах вскоре сменился тревогой и негодованием.

          Вчера было ровно двадцать лет с момента, как они вошли в это убежище, вчера железное колесо должно было отворить для них выход на свободу, но этого не произошло. И тогда Смотритель сказала, что они просто перепутали даты, она говорила, что официально считается, что дверь закрылась на день позже, что она откроется завтра, и они еще посмеются над этой историей.

          И все вернулись к своим делам, но привычное ленивое спокойствие Убежища было разрушено навсегда. Ночь того дня он вспоминал чаще всего, ту ночь, когда все вдруг поняли, что из Убежища невозможно выбраться, но продолжали повторять это заветное «завтра».

          Именно после той ночи всё пошло наперекосяк. До полудня все ещё надеялись, что тяжелая дверь освободит выход из Убежища, и они снова почувствуют прикосновение свежего воздуха; люди в основном сидели в столовой, другие бродили по нижнему ярусу… Смотритель что-то изучала на терминале, когда к ней подошел один из жителей. Они сначала просто разговаривали, потом перешли на крик... больше людей, патрульные ввязываются в перепалку, крики, все машут руками. Смотритель говорила, что пытается разобраться в ситуации, пробовала объяснить, что у нее информации не больше, чем у всех. Одна из женщин ударила её, ругань превратилась в драку: одни лезли на рожон, другие их успокаивали и тоже получали своё, муж Смотрителя взял её за плечи и начал выводить из толпы, люди превратились в зверей. Он тоже был там, он тоже превратился в зверя, их с Майком Убежище всю жизнь учило только выживать и убивать, и они не могли упустить такой хороший шанс проявить свои способности. Двое мужчин оттащили его от одного из инженеров, он вырывался и скалился, его руки были разбиты в кровь, кажется, он сломал инженеру нос, но тогда это его не волновало, хотелось больше, хотелось выплеснуть всю свою агрессию на это проклятое место, хотелось, чтобы эти стены разрушились под натиском его ненависти.

          Он помнил последний год в Убежище, его мать сошла сума после того, как дверь не открылась, а в отце словно надломилось что-то. Он любил их, их и Майка, – это была его семья, и он ненавидел себя за то, что не может им помочь. Из 500 жителей убежища осталось 386. Большинство наложили на себя руки, другие погибли в многочисленных драках. Убежище окончательно пришло в упадок. Смотритель почти не выходила из своей комнаты, она стала бледной и сильно похудела - её муж умер пять лет назад, когда пытался защитить её от толпы, похоже, она так и не оправилась. Повсюду валялись бумажки, осколки, и бутылки из-под Nuka-cola. Жители, словно тени, бродили между разбитыми окнами: иногда переговаривались, иногда шутили и смеялись, но смех больше не означал радость, лишь попытку отсрочить состояние безысходности.

          Он стоял напротив круглой двери и думал о людях с поверхности: жив ли там кто-то, помнят ли они об Убежище 76? Дверь покрывали многочисленные вмятины и царапины: её уже не раз пытались сломать… Пришёл Майк и сказал, что нужно съесть что-нибудь. С тех пор, как мама потеряла рассудок, только лучший друг не давал окончательно сойти сума. Мать не выходила из своей комнаты, она никого не узнавала, кричала, если до неё пытались дотронуться и, обычно, просто сидела и смотрела в одну точку. За ней ухаживал отец, а сын пришел один раз, и больше не приходил. Он оказался слабым и возненавидел себя за это.

          Когда дверь внезапно открылась, люди стали сторониться её. Иногда они подходили совсем близко к ней, с любопытством выглядывали наружу и вновь погружались в искусственный свет Убежища. Через три дня после того, как открылась дверь, Смотритель исчезла. Это немного всколыхнуло застоявшееся болото общественной жизни, но через неделю всё снова утихло. Прошла еще неделя, но на поверхность никто так и не вышел: они слишком долго ждали свободы, и теперь не осмеливались прикоснуться к ней.

          Они с Майком решили уходить ночью, пропасть из Убежища, как Смотритель, исчезнуть и начать новую жизнь, настоящую жизнь. Они взяли оружие, пару запасных комбинезонов, бутылки с водой и несколько коробок с чипсами. Он хотел попрощаться с матерью, хотел взять её за руку и поцеловать её мягкую щеку, хотел обнять отца на прощание и сказать им, что с ним всё будет в порядке. Но он знал, что мама всё равно его не узнает, а отец, просто посмотрит на него затравленными пустыми глазами и вновь отвернётся к окну. Он знал, и не хотел снова видеть их такими. 

          Была глубокая ночь, они с Майком стояли у самого порога двери, прислушиваясь к шуму снаружи. Ветер шевелил кроны деревьев, и, кажется, иногда можно было услышать возню насекомых. Он хотел уйти, он был готов уйти, но внезапно развернулся и быстро пошел назад. Майк шел за ним, шепотом говоря различные ругательства. Он не отвечал, вернулся в их комнату и включил свет, а затем отодвинул свою кровать от стены к самому центру; как он и надеялся, ковёр под мебелью смог сохраниться. Он провёл рукой по яркой пушистой ткани. Он запомнит это, запомнит то время, когда всё было хорошо.

Жена вернулась

И снова Гуль-Санта!

Ходят по пустоши легенды об одном гуле который считает себя Сантой. Говорят что раньше он находился в одном из убежищ в котором постоянно показывали фильмы про рождество, однажды туда стала поступать радиация и один из жителей убежища превратился в сумасшедшего гуля который считал себя Сантой. Он дарил подарки тем кого считал хорошим и... убивал тех кого считал плохим... Говорят он убил всех жителей убежища и вышел на пустоши "дарить" подарки другим людям. 

Говорят что даже есть культ людей которые ищут его дабы получить подарок (но не все из них оказываются счастливчиками). 
Но это всего лишь слухи... Думаете они правдивы? Что же, тогда у вас есть шанс самолично увидеть этого гуля. Говорят он появляется с 25 декабря по 10 января. Он может найти вас самих, или же вы сами можете найти его и надеяться на то что вы окажетесь в его списке хороших.