Байтырки

Неделю уже живу на рыбоострове. Последнее время рядом часто крутилась уштуг, в основном с расспросами про машину. Долго допытывалась, что я буду с ней делать, если та прекратит двигаться. Еле смог объяснить, что это дело поправимое, починить смогу, я все таки кутухта в этом плане, с образованием. Благо есть чем, это предусмотренный случай, детали имеются.

Местным явно не нравится, что среди них изгой бродит, вроде и не гонят ее открыто, но косятся, иногда шипят что-то вслед. Ну хоть ко мне претензий нет, и то хорошо.

Весь этот интерес к технике в итоге вылился в историю, которая мне все та же мошенница рассказала. Что, мол, есть на свете некая Атай-уугеш, солнцеголовая, владелец лодки-птицы. В этот момент я сплоховал и проявил недюжий интерес, заметив который ворюга явно обрадовалась и закончила эту легенду уже без подробностей. Захихикала своим "сь-сь-сь" и ретировалась. Теперь думаю, кого другого расспросить? Или не стоит в это лезть... Недоброе ощущение.

Расспрашивал в городе про легенду о солнцеголовой женщине. По итогу попал в какую-то старую хату, где жила семья, занимающаяся ткачеством ковров. Человек десять, все занимаются одним делом, причем ковры по большей части не декоративные, как мне объяснили: на каждом вышиты исторические события, если полотно стало портиться, то ковер делали заново, сохраняя рисунок. Каждый член семьи, от мала до велика, знают все сюжеты. Краем глаза, пока доставали нужный, заглянул в каморку для таких полотен, их там, наверное, штук двести.

Легенда сама не то чтобы меня сильно заинтересовала, много приукрашивания, вся история просто интерпретация самолета от человека с магическим мышлением. Ну я так думаю, что самолета. Все таки откуда-то у них были записи на английском. Названное мной имя автора - Хэзер Одден, - для рассказывавшей эту легенду старушки ничего не говорило. У них она, навсегда в истории осталась как Атай-уугеш. Что меня взволновало сильнее так это то, что судя по истории персонаж этот все еще живет в некоем храме, на другой стороне гор. Никто, правда, не взялся меня туда проводить, хотя я полдня наверное потратил, разговаривая с паромщиками и рыбаками. Отвечают, дюже далеко. Дела у всех, за такой поход мне отплатить попросту нечем.

Местные жители завели речь про свадебный праздник, что-то типа завершающего дня у всего этого похода инициации, который я сопровождал аж с Монголии. Ну, думаю, хорошо! Больше материала, поснимаем, сфотографируем, хотя тут на самом деле работы и без праздников, трех лет не хватит, куда там. Но все равно отнесся с энтузиазмом.

Действительно, по городку бродят парочки, какие-то подарки парни дарят девчонкам своим, приятное зрелище, улыбаются все. Потом, как все закончится, рыба-кит вдоль берега двинет, а новые ячейки общества в свои дома на плотах будут возвращаться постепенно, город священный опустеет заметно.

Вот только приметил деталь, мужчина если дарит что-то на свадебный праздник, это обязательно красное, платок там, шапка, ножны, кафтан. Или бусы... Вспомнилось сразу, как они шарахались вначале от всего красного, когда я бусами торговал. Неужто даже у простого незнакомца такую вещь взять, это уже какого-то рода согласие? Ух, не дай бог. Уштугша эта, чтоб остальных разозлить, помню хватанула красных бус охапку у меня. Лишь бы только обязательств каких не предъявили по этому поводу! Черт его знает, как местные дамы на отказ реагируют, мечи у них явно не для красоты ведь. Надеюсь, не из-за этого изгнанница рядом трется последнее время. Мда.

Как я и боялся, подлетела все таки уштуг ко мне перед праздником, с этими самыми красными бусами. Так и так, говорит, бусы давал, должен мне свадебный обряд. И чего, думаю, надо бабе? У меня ни ушей огромных, ни мечей нету, ни зайца ездового. Машина что-ли понравилась моя? Так она даже не моя. И вообще, я через три года планировал отсюда убраться.

Начал это все объяснять, а вороватой морде вся затея только больше нравиться стала. Объяснила как могла тонкости общественного строя у чебурашек. Уштуги, то бишь изгои и бандиты, могут на возвращение в нормальный социум рассчитывать лишь в случае свадьбы с кем-то, кто себя не запятнал еще нехорошими делами. Мол, за него тогда отвечать супруг будет. Раз я кутухтой признан, то в какой-то мере частью их общества являюсь, полезность свою доказал, пусть и всего раз.

А то что свалить я отсюда хочу, так мне новая женушка даже поможет побыстрее это сделать. Обещала, что отведет к кутухте, та меня обратно проводит, даже раньше срока. А сама уже нормального мужа искать будет. Тут я задумался на самом деле.

Взвесил я все за и против. Что мне эта фиктивная жена из аборигенов в каком-то параллельном мире? К себе бы вернуться побыстрее, диссертаций и докладов наделать, премия будет такая, что можно будет себе ни в чем не отказывать. До конца жизни потом по новостным каналам с интервью буду таскаться да лекции давать. Сюда даже не вернусь уже, пусть младшие научные сотрудники шастают, а не светила вроде меня. Если бы мог, то вообще хоть завтра уже вернулся на родину. На новое насмотрелся, пора и другим рассказать.

Даже если обманет насчет кутухты, уж я в долгу не останусь, с меня она точно ничего больше не получит. Но помощь бы и правда не помешала, у местных порой не добьешься внятного ответа где кто находится. А уж чтобы проводить куда, так у всех дела.

Сам ритуал простой довольно оказался: церемония, где идут себе под деревянными арками байтырку попарно, их шаманы каким-то дымком окуривают. Шепчут что-то, кажись наставления или пожелания какие, только вот меня как увидел шаман, то аж поперхнулся слегка. Как до конца дошли, до головы кита, то и разошлись кто куда.

Уштугша сильно обозлилась, когда ее по старому позже позвал - имя, говорит, вернулось, уштуг это оскорбление теперь для нее, зови Уюйти. Ну пусть так, не самое труднопроизносимое. Свое не стал настоящее называть, мало ли, найдет еще потом по документам.

Уштуг, дальше Уюйти, почти сразу после церемонии ушла, наверное уже пару дней ее не видел. Сказала, что за кутухтой пойдет, ну лишь бы не обманула. Даже если не будет возвращаться, тоже не сильно ужасно. Немного обидно будет, не более.

Спускался по боку чудо-рыбы к машине, хотел попробовать заняться исследованием подводного народца, пока время есть. А то чего еще припишут кому другому их открытие, у меня то даже фотографий нет пока. Кит в тени горы плыл, и чувствую: солнце выглянуло, но оно тут не перемещается же... Посмотрел откуда свет идет - с блестящего бока пирамиды. Которая плывет в воздухе между вершинами гор.

Пока спускался, постоянно смотрел на пирамиду, как она беззвучно двигалась задевая облака. Мне все казалось, что у меня галлюцинации наверное. Мало ли, что в местной атмосфере? Ну а вдруг какой-то галлюциноген медленно накапливался в организме? Ну не может же она там бесшумно так лететь?

Как спустился, то еще сильнее подозрения закрались, вокруг местные ходят по своим делам и пирамида их ничуть не интересует. Спросил у одного - видит он ее вообще? Тот покивал да дальше чешую с рыбы чистит.

Ну я что? Сделал фотографию, постоял еще, поглазел. Улетела.

День двадцать девятый. Трудно считать время, но я немного помудрил с часами в машине, чтобы лучше следить. Сегодня удалось наконец-то заснять устайху - подводный народец, - когда они приплывали на очередной обмен. Довольно приветливые, хотя, как мне объяснили, это молодняк. Старшие реже поднимаются к поверхности воды и, по рассказам, там настоящие бочки в плане телосложения, да и характер у них потяжелее.

Про то, что я кутухта, они уже знали. Много общаются с рыбаками, происходящее в городе и гости любые, все им интересно. На каждый мой вопрос задавали три своих: откуда я, что умею, где был и что видел. Язык байтырский они знают, только голоса более скрипучие и гласные тянут дольше. А вот под водой иная коммуникация, там система жестов и звуки немного другие, как минимум из того, что я сам заметил.

По строению не поймешь, откуда они такие произошли, то ли от человека, который в воде сидел много, то ли от амфибии какой-то другой. Я не антрополог профильный, но выглядят странно.

Со дна моря устайху таскают руду, причем с разными примесями, не только железо. Там и серебро, и золото есть, и даже никель. Чебурашки им отдают инструменты всякие и отмоченные в какой-то коре водоросли, которые после обработки перестают гнить в воде, становятся как веревки. Про совместные ритуалы или сборища у двух народцев выяснить пока ничего не удалось. Совсем разные верования?

Нашел сегодня свою туристическую разгрузку. За ближайшим холмом от байтырского лагеря на уштуг надетой. Еще и шапку мою свистнула, сидит мелки толчет в ступках (тоже мои, кстати), на лице себе клыки новые рисует. Как меня заметила, даже дернулась в сторону своей козы, на воре, как говорится, и шапка горит. Ну, думаю, сейчас возвращать будешь, да куда там.

Слово за слово, хоть я и не силен в байтырском, но понял, что договаривались на разгрузку, если мне помогут в Чебурляндию эту проклятую попасть. На то, что я сюда в принципе-то не хотел, мне справедливо заметили, что нужно выражаться яснее. А не все через пушту-пушту. Еще и "кихлеехом" обозвали под конец, сопровождая это неприличным жестом.

Вот Котомкин, гад такой, тебя бы сюда. Хотя с учетом того, что в языках он дока, как раз он бы в такой ситуации не оказался.

Вечером посмотрел в записях: кихлеех — ungrateful person, rude treatment. Мда, у них тут "рюд третмента" на две страницы словаря, получается, еще вежливо послали.

Утром проснулся от того, что в лагере чебурашек начался настоящий ажиотаж. Таскали на берег острова лес, собирали огромный костер, трубили в медные трубы, откуда только взялись они у них. Я вышел на обрыв, чтобы повыше было, да не мешаться вдобавок. Гляжу - в море остров появился с той стороны, где уже земли соседней не было видать, считай с океана. Я здесь, конечно, неделю всего, от силы полторы, но пока гулял то земли там не видел.

Тем временем, местные костер огромный зажгли, потом еще один рядом, и еще. Вглядываюсь в остров: на нем какие-то постройки виднеются, даже пристань есть, сама земля какими-то узорами возделана для красоты.

И тут остров издает утробный вой такой, как у китов. Я так и остался стоять на краю обрыва, пока остров подплывал к нам. Не поверил сначала, что это и правду живое что-то. Чем ближе становился, тем яснее было, что это не остров вовсе, а исполинских размеров животное, на спине которого стоит город чебурашек. Уже плоты от пристаней отделились и поплыли в сторону лагеря, черт его знает, сколько я на обрыве просидел. Смотрел все, как они на плоты грузились, с кем-то из родни видимо обнимались, вокруг костров прыгали.

Что будет, если тварюга погрузиться захочет поглубже? Да и качает там явно. Спуститься пришлось, билет на это диво попросить.

Грузились на плоты долго, дольше дня. Для меня до сих пор загадка, как местные понимают когда нужно ложиться спать. Проплыли через глубокий залив, дно которого почти целиком скрыто лесами водорослей - жуткое ощущение от них, словно там кто-то иногда двигается. Чебурашки в сильно приподнятом настроении, достали музыкальные инструменты, что-то вроде домр и дудочек из рогов, сидят на тюках со скарбом, поют. Они-то домой возвращаются, их радость мне вполне понятна.

Чудо-рыба вся покрыта канатными дорогами, простые системы подъема груза наверх, с боков на понтонах рыбацкие хижины и пристани. По утесам видно, что иногда весь остров погружается метров на двадцать, огромные причудливые ракушки усеивают шкуру исполина. На хребте даже деревья растут, не просто кустики маленькие. Там же стоят дома на каких-то сваях, странное решение, учитывая как "земля" мерно покачивается.

Интересно, какой эффект произвели бы фотографии этого места на институтских? Это я еще в сам город даже не попал.

Двенадцатый день, кстати. За часами причуд замечено не было, так что я им доверяю. Прибыл на рыбу-остров, сами местные ее называют "Заганышендай". Как я понял, и постройки на спине, и сама рыба это одно слово.

Встретившие меня жрецы довольно спокойно отнеслись к чужому человеку, может предупредили их уже. Разве что жители острова машину долго рассматривали, даже интересовались, не продаю ли я что-нибудь. Продавать мне, само собой, нечего, с института всякой мелочи не закажешь, да и ракушками всю кабину забивать не хочется. Хоть ракушки и красивые, узоры на них тонкие, инкрустация камнями, разные сюжеты изображены. Прям жаль.

С пристани на канатную дорогу отправились, ох и выдохся я там, скажу я вам. Восхождение крутое, лифтов, ясное дело, нет никаких, и, судя по рыбным чебурашкам, даже они не то чтобы часто туда сюда лазят. На веревках наверх только грузы подтягивают. Лица красные у всех, первые метров тридцать подъема очень отвесные, благо, на мостах повыше можно перевести дух. Хоть упасть совсем нельзя, за пояса веревками цепляют жрецы, следят за поднимающимися с большой внимательностью.

Удобно им тут с таким плавучим городом, выплыли на солнечную сторону, чтобы горы не закрывали: тепло на улице, хоть на траве спи. Постройки все на сваях стоят, как избушки на курьих ножках, дерево у свай не простое, остров покачивается немного и лапы у дома тоже. Все деревья, что здесь растут, так же себя ведут при этом, вверх тянутся. Меня разместили в одном таком, качка там и не чувствуется почти.

Источники огня все в чашах обязательно, на длинных подставках. Расставили такие по всему городу, вплоть до самой головы животного, где отдельно что-то вроде монастыря стоит. Готовятся к очередному празднику.

Машину внизу оставили, на пристани, впрочем как и юрты и большую часть поклажи остальных чебурашек. Потом на берег поплывут, там остальные поселения степняков, но оно и понятно, зайцев на ките не попасешь. За новой пленкой только теперь лезть туда-сюда целый час, но это ладно, как-нибудь спущусь. Интересного здесь полным полно, можно до конца жизни потом диссертации писать.

Сегодня приснилось, что я на летних каникулах в деревню к бабушке отправился. Старая деревенька такая была, из удобств только электричество, которое по вечерам скакало, от чего лампочки меркли. Дом пахнущий деревом, старым таким, стены целые поколения застали. И еще чистыми простынями, городские так не пахнут, словно хрустящий снег. Хотя, может быть я белье постельное в городе редко менял и они все такие, если чистые...

Проснулся от того, что бабка по своему обыкновению подметать с утра стала, потихоньку, чтобы не будить. Лежу, проморгаться пытаюсь, с улицы голоса слышны, даже не сразу понял, что не по русски говорят. Слишком много слов знакомых, уже бессознательно перевожу некоторые. А шорох веника все шуршит где-то в комнате, которую мне предоставили.

Голову поднял, только чтобы тень маленькую успеть заметить, шмыгнул подметальщик куда-то за сундук. Ставни закрыты плотно, в помещении темно, только глаза как у кошки на меня зыркнули из угла и скрылись. Пока одевался, уборщика и след простыл, даже дверь не скрипнула. Ребенок наверное.

Пришлось спуститься к машине, рюкзак собрать на вершину острова, чтобы туда сюда не таскаться за пленкой и разной мелочью. Стою, копаюсь в кузове, тут слышу снаружи чьи-то голоса. Визгливые такие, местным жителям явно не принадлежащие.

Выглянул наружу и увидел, что на соседнем понтоне сидит чебурашка и принимает какие-то мешки из воды, которые ей подают две фигуры укутанные в водоросли. Пока шел поближе, посмотреть повнимательнее, то неизвестные под воду ушли, забрав какой-то сверток. Сидевшая там байтырка рассказала, что торгует с живущими в воде - устайху. Мол, сейчас время обмена было, им отдали инструменты, ничего особенного. Показала куски породы в сумках и какой-то металлический крупнозернистый песок, блестящий такой, даже позволила пару кусочков взять с собой. Проверю потом.

На вопрос, где именно живут устайху, байтырка показала на их рыбу-остров и говорит - на другой стороне, внизу. То есть, под брюхом. Ох и загорелся я в этот момент, это же работы еще на год, еще на одну премию! Может быть даже нобелевскую! Я конечно по профилю не антрополог, но с такими открытиями какая разница?

Пока шел, гадал: наверх подниматься или внизу теперь сидеть, ждать появления русалок. Меня чебурашка остудила слегка - водяные эти появятся только через неделю где-то, а я даже не знаю, сколько на местном времени неделя, мда.

Двести пятнадцатый день. Поздно вечером повели к вождю, после того как неделю за мной ходили его телохранители. Честное слово, не знаю, чего они опасались. Я в жизни не видел человека огромнее, меня даже сомнения взяли, человек ли передо мной. Огромный шатер, в котором он обитал, по сравнению с ним самим был вполне скромной юртой, ничуть не больше чем у остальных. Такому, небось, машину опрокинуть не составит труда, или дерево повалить. Сами байтырки обращаются к нему Хамар-суугут - пожиратель китов, но что-то сомневаюсь, что ему в степи часто подают этих самых китов. Чем они его кормят вообще?

Вождь довольно придирчиво меня оглядел, спрашивал откуда я и кто такой, интересовался моим ремеслом. Затем послушал мою просьбу и стал раздумывать. Упоминал, что они вернутся через три года, но я как мог объяснил, что хотел бы сопровождать их сейчас. Не понравился я ему чем-то, уж не знаю, что ему сказали, но хмурился он сурово, задумался.

В итоге отпустили меня, правда ответа ждать пришлось до самого утра. На рассвете, когда утренний туман вжался в траву, пришла кутухта, сказала, что все-таки разрешают отправиться за ними.

Как-то под вечер, когда в напоминание о дне остается только оранжевая тонкая полоса на горизонте, со стойбища поднялась чебурашка. Я в машине возился, систему дожделова чистил от перьев птиц, которые любят оккупировать крышу, поэтому не сразу заметил. Как с ведром вылез, то заметил, что стоит у палатки бандитской чебурашки еще одна, о чем-то гневно тявкает на своем. Ну дело не мое, лезть не стал, позже уже подошел к костру, когда гостья ушла, интересно стало спросить.

Рассказала про обычай, поединок на мечах есть у местного населения, чтобы решать кто прав, а кто нет. "Тусмалэм" называется. Разрешение на него обычно просят у самого старшего, и идет схватка до первой крови, но убивать соплеменников нельзя. На изгоев это правило не распространяется - если убили изгоя в таком поединке, то ничего страшного, а если изгой случайно кого убьет, то его тоже следом.

В общем, как я понял из всего разговора, кто-то из лагеря сильно не хотел, чтобы уштуг за ними ходила. Угрожали таким поединком.

Если такую дуэль заснять, то наверное и не придется глубже в степи ехать, баллов хватит, чтобы экспедицию закрыть. Но на самом деле, что-то не хочется совсем.

Пришлось таки побывать на "тусмалэме". Солнце уже в зените, жара стоит такая крепкая, летняя. Даже не заметил сразу, что уштуг в стойбище спустилась. Аппаратуру собрал да бегом спустился с холма, еле успел посмотреть.

Поединки в широком круге проходят, вытоптанная трава, ничего необычного. Весь лагерь сидит, наблюдает.

Котомкин может получше описал бы увиденное, но я в таких вещах не силен. Противник бандитки в броне пришла: видимо, кто побогаче, у того и преимущество. Почти весь бой для меня выглядел как-то вяло, ходят вокруг, саблями неуверенные выпады делают, будто не умеют драться. Затем та, что в доспехе ходила, на летней жаре стала выдыхаться. Чуть замедлилась, и тут как закрутилось все. Мечи звенят, топот, пыль столбом поднимается, рычат обе, какие-то проклятия друг другу шипят, не разобрать.

В итоге уштуг столкнула оппонента на землю и кольнула ее в бедро, пока та откатиться пыталась, но куда там в такой тяжести. Толпа явно такие толкания не одобрила, ропот пошел, но кутухта ладонь подняла, закончился бой.

Оказалось, что местные пришли посмотреть не на единственный бой, потом таких дуэлей еще штук семь было. Боевой день, видать, у них.

Собираюсь домой, институт одобрил итоги экспедиции. Нужного количества баллов аккурат хватило, после того как заснял настоящий сбор и перемещение байтырского лагеря, целое кочевье. Поездил за ними пару дней конечно, но зрелище того стоило. Погрузили на большие телеги свои юрты, собрали скарб, стада животных с окрестностей, да пошли через степи.

На вторую ночь остановились у каких-то камней, широкий такой круг, священное место. Обязательная остановка перед возвращением домой, как мне сказала кутухта. Настояли еще, чтоб машину в этот раз поближе оставлял, мол что-то в тумане нехорошее может быть. Я все равно не собирался в такой туманище ехать куда-то, да и лишний раз праздник заснять или священные места, почему бы и нет?

Кутухта лично угостила какой-то настойкой, в честь прощания, как знак от кутухты к кутухте. Достал из своих закромов немного водки, почти кончилась, но чего в ответ не угостить. Шаманка, правда, кашляла с нее еще сильнее, чем я с той травяной бурды, что она мне давала, но вроде довольной осталась. Судя по неровной походке, проняло ее даже сильнее, чем меня, хех. Ну, будет и ей чего вспомнить.

Это уже закономерность, каждый раз когда меня угощают местные, то это заканчивается какими-то катастрофами для организма. Кроме копченых байбаков. Еле проснулся после вчерашней настойки кутухты, голову так ломит, что аж глаза дергаются.

А как на улицу выглянул, так еще и в груди закололо. Машина стоит посреди широкой поляны, в какой-то тайге. Лес хвойный, сосны огромные возвышаются, на улице уже вечереет. Чебурашек нет нигде, но хоть следы кочевья идут через длинную, заросшую, кривую дорогу в лесной чаще.

Додумался достать детектор искривлений, лучше бы не доставал. Стрелка уперлась куда-то вправо, и трещит там, словно ее сейчас свернет набекрень неизвестной силой. Попробовал с институтом связаться, но ответа пока не получил, куда-то совсем далеко закинуло от ближайших вышек. Вдобавок ко всему, стечкин снова в ящике обнаружился, даже на замок закрыт опять. Правда трех патронов не хватает.

Какая-то северная часть Сибири, а может Канада. Что за чертовщина...

Пришлось по лесу ехать часов пять, наверное, а вечер так и не перешел в ночь, хотя ощущение было, что вот-вот солнце опустится. Не опустилось, а как дорога вышла из чащи, стало понятно почему. Точнее, стало еще непонятнее, разве что, что это точно не север Сибири.

Выехал к лагерю байтырок, те стоят на берегу моря или, может, озера большого, не ясно пока. Вдали, за гладью воды вздымаются горы, крутые такие хребты, а за ними солнце висит в чьем-то черепе. Оптическая иллюзия?

По кривой дороге спустился к лагерю. Местные уже смешались, тут и мужчины и женщины, только лагерь немного поделен пополам основной дорогой, юрты свои почти поставили. Кинулся к кутухте с вопросами, а та что-то шипит на своем, что я сам сюда хотел и что разрешение мне давали. Ходи мол, смотри, исследуй, да записывай свои "кновлехе".

Честно сказать, исследовательский дух мой как-то выбило немного. Просто сидел в машине, пытался до ночи связаться с институтом, но ни ответа института, ни ночи так и не дождался. Так и лег спать со всеми включенными приемниками.

День... черт его знает какой, наверное третий. Так удобнее считать будет, раз речь про три года шла. Солнце на месте стоит, только иногда то теплее, то прохладнее становится. С теневой стороны гор иногда туманы спускаются к морю и ползут по водной глади, пока не рассеиваются у кромки света. В воду заходить как-то не хочется, хоть и теплая. Местные не заходят, так что и мне не следует. Хотя один раз показалось, что купался кто-то, но одежды ничьей на берегу не было, да и не вылезло никого потом из воды.

На склонах гор туман часто вырисовывает миражи, то фигуры какие-то гуляют в нем, то лица проскальзывают. С таким искривлением как здесь, конечно, не удивительно, но привыкнуть все равно сложно.

Кутухта на второй день уплыла за остров, поспрашивал у чебурашек, но те лишь плечами пожимают. Сиди жди, когда вернется. А меня тем временем по степи на вертолетах ищут небось.

Захотел пройтись по дороге назад, уж больно много там камней красивых было, всяких деревянных фигур и символов на деревьях. Раз я здесь, то будем дальше изучать, благо, что фотопленки у меня не то что на ближайшее время, на все три года хватит. Просто нужно экономить уметь, а не как некоторые, каждый камень с восьми ракурсов щелкают. Да и надеюсь, что кутухта, как вернется, обратно меня сможет отправить. В магию шаманки я верю, теперь-то другого не остается. Лишь бы не сказали своим ходом добираться.

Побрел по дороге, час-другой уже иду, работой своей занимаюсь, отвлекаюсь неплохо, да и время летит. И тут слышу, кто-то дышит около меня, радостно так пыхтит, почти смеется. Взгляд от камней поднял и остолбенел: сидит на пригорке у деревьев дед, не человек, а какая-то неведомая лесная личность, чащобный гражданин в общем. Из-за спины у него ребенок выглядывает, трясется весь, осторожный такой.

Показал байтырские знаки, которые еще Котомкин оставлял, а сам молюсь про себя, чтобы дед не продегустировал меня или еще чего гнусного не предпринял. А тот кивает, не меняясь в лице, и дальше смотрит своими глазами бусинами, мол "снимай-снимай, не мешаю". Что делать, дальше иду, снимаю камни да деревянные узоры, а лесовик следом крадется, даже не слышно его. Сколько он за мной так наблюдал, даже представить страшно.

Под вечер - тьфу ты! - как на часах восемь стукнуло, собрался домой. А лесного мужика уже и след простыл, надоело ему меня изучать.

Узнал, что чебурашки собрались ехать к транс-балканской линии, напросился посмотреть. Под вечер остановились небольшим лагерем у подножия этого чуда инженерной мысли. Поезд ждут.

Узнавал про местные обычаи у костра. Рассказали, что чебурашки здесь не просто так, у них "Шанхасан", церемониальный поход длительностью в год. Какая-то инициация, то ли в воины, то ли просто во взрослого члена общества, в общем важное дело. И каждый такой поход поделен, в одном женщины, в другом мужчины, причем каждые посещают свои ритуальные места и проводят праздники или испытания.

По истечению года домой отправятся все, в глубь степей, подальше от цивилизации и соседей.

Отправил сегодня фотографии в институт, надеюсь железнодорожники их никогда не увидят. Когда поезд пошел, то чебурашки погнались за ним верхом. Вагоны идут далеко вверху, а они свистят на них и искры аж сыпятся, да краска летит с железа. В институте умоляли хоть как-нибудь разобраться, каким образом местные это делают.

Отметины на грузовых вагонах серьезные, но тонкие, и даже если краской сверху закрыть все равно видно. Как мне объяснили, это имена высекаются на движущемся поезде, чтобы оставить своеобразный след в истории, да заодно своими навыками похвастать.

И ведь местные не знают, куда в итоге едут эти вагоны, через какие города и страны, кто прочтет их имена. Да и те кто их увидит, вряд ли поймут значение. Тайный культурный след вырезанный на металлических боках железного змея.

Интересно, что с человеком случится, если в него так "свистнут". Ничего хорошего, скорее всего.

В последнее время уштуг много крутится у машины, задает вопросы про то, откуда я такой взялся, но больше интересуется, что в самой машине. Удалось даже объяснить, чем я тут занимаюсь. После этого аж пообещала, что сможет провести меня в караван-сарай, пришлось конечно кое-какую мелочь сторговать, но оно того стоит. Зловредная немного персона, но хотя бы охотно сотрудничает, даже в какие-то интересные места водит, опять же за всякие склянки, журналы, инструменты и сумки. Почему-то сумки на первом месте, борсетка это, или рюкзак - не важно. Засматривается постоянно на мою разгрузку, но у меня такая одна, не дам.

Узнал от нее, что внутри байтырского общества есть деления по комплекции, зовутся пожирателями байбаков, змей, зайцев и еще каких-то животных, про каких шла речь я так и не понял. На что влияет такое деление, тоже непонятно, вроде на ремесло, работу в племени, но это еще проверить нужно.

Вечером наткнулся в словаре байтырско-английского.

Уштуг - exile, (outlaw).

Оказывается, что никакое это не племя, просто приблудная чебурашка. С одной стороны, доверять как-то опасно, с другой стороны, ее остальные не прогоняют, да и на караван-сарай посмотреть бы. Дилемма.

Сто девяносто третий день экспедиции. Утром прискакала на козе чебурашка-бандитка, я уже лагерь собрал, так что двинулся сразу за ней. Пару раз останавливались из-за патрулей, но проводница уштуг смогла убедить их пропустить нас, что-то про кутухту говорила, стращала небось. Ехали долго, добрались до места уже когда солнце почти скрылось за горизонтом.

С виду вполне обычный палаточный городок. Или это юрты? Не слишком разбираюсь. Дымок поднимается над жилищами, звон какой-то разносится, ручная живность орет, знакомая атмосфера. Местные высыпали посмотреть - кто приехал? Даже кутухта местная вышла.

Кутухте, почему-то, долго объяснять не пришлось мое присутствие, посмотрела на меня, покивала да ушла вглубь городка. Значит, приняли. Детей или стариков я в толпе жителей не заметил, наверное тут живут только участники их священного похода, а какие-то действительно крупные поселения еще глубже в степи. Ну да ладно, мне хоть на убранство и быт посмотреть , а там, глядишь, уже и конец экспедиции будет.

Волнительный, конечно, был маневр, сижу теперь в машине довольный как слон - получилось все таки!

Чебурашки оказались довольно гостеприимным народцем, даже слегка чересчур. Как мне объясняла уштуг, если предлагают угощение, то нужно хотя бы пару ложек съесть, иначе хозяева оскорбятся. Само собой в каждой юрте, в которую я входил чтобы фотографировать убранство, меня пытались чем-то угостить. Примерно на двадцатом жилье пришлось отступить, иначе был риск пасть в неравном бою с пловом и каким-то странным жирным супом из корешков. Яйца кстати они спокойно едят, видел блюда из них, но, слава богу, их не предлагали. Видимо в курсе, как подобные мне на них реагируют.

Городок разбит на улочки, палатки стоят не как попало, а чтобы можно было между ними двигаться верхом. Везде сушильни стоят и тележки, какие-то конструкции из шкур, видимо для сбора дождя, даже маленькая кузница есть у них. Посередине возвышается большой шатер, но меня туда не пустили, видимо что-то важное держат.

Сама уштуг в город не ходит, не пускают все-таки, разбила себе палатку около машины на холме. На вопросы почему она уштуг злится и бормочет что-то невнятное, так что не допытывался. Еще рекомендовала мне с подарком каким-нибудь подойти к кутухте: чтобы позволили поговорить с вождем, попроситься ехать с ними в глубь степей. Скоро заканчивается поход инициации, без разрешения за ними не отправишься просто так. Надеюсь, баллов хватит к тому времени, чтобы экспедицию закрыть - не очень хочется еще дальше уезжать.

Стечкин пропал. Пришел от кутухты, относил ей клубок посеребренной китайской пряжи - вещь конечно китчевая, но шаманка явно осталась довольна. Но не суть. Вернувшись в машину обнаружил, что ящик открыт и стечкина нет. Надо было обратно прятать все-таки, в секретное место под приборной панелью. Но кто же знал, что замочек взломать сможет кто-то из местных.

Сначала подумал, что уштуг забрала, но пойди теперь разберись. Само собой все говорят, что никто не брал. Я даже картинку нарисовал этого проклятого пистолета, но реакции ноль.

Каждый взгляд каким-то подозрительным кажется. Теперь сижу, оглядываюсь, страшно. Даже не то, что в спину кто-нибудь выстрелит - хотели бы, уже давно пришили. Тут каждый второй свистом, наверное, прибить может. Но вот если кто-то себя поранит, а потом ко мне вопросы начнутся...

Сегодня поздно вечером прогуливался по холмам, чуть вдали от городка, надеялся какую-нибудь ночную фауну сфотографировать для коллекции. Туман стелется свежо, приятно, клубится из низин вырастая в причудливые фигуры. Будто танцует.

Тут слышу вдали рокот какой-то, звук словно в гонг большой ударили, а затем по камням протащили. Неравномерная такая музыка: с одной стороны какофония абсолютная, но с другой стороны есть в этом что-то из-за эха холмов. Пока взобрался на соседний холм уже ночь опустилась, в темноте хорошо видно как по туману идет вереница местных с факелами. Что жгут неизвестно, но пламя тусклое, синеватое. Может, масло какое-то.

Почувствовал неладное когда вереница уже к дальним холмам ушла, а затем зашла за горизонт, и не кончилась - идут кто-то, но конца и края им не видать. Уже наверное тысячи огоньков насчитывал странный ход, столько жителей в городке явно не было, а я все сижу и глаз оторвать не могу. Тут меня за шиворот как схватят, в обморок чуть не упал.

Оттащили за гряду холмов, слышу - уштуг шипит что-то, разобрать не смог, но понял, что мне здесь не место. Фонарик достал и побрел в машину.

Сказали, что скоро меня к вождю отведут, и тот ответит, можно ли за кочевниками в глубь степей пойти. Приставили двух взрослых байтырок, ходят теперь, следят за каждым моим шагом, оценивают насколько я опасен, наверное. Обветренные такие, хмурые, ничему не удивляются, молчат в основном, вообще стараются эмоции не показывать. Встанут метрах в пяти как каменные и стоят, бдят. Иногда уходит одна куда-нибудь, но вторая как тень за мной шастает.

Один раз только одноглазая подошла, заметила, что папироску сидел смолил пока журнал заполнял. Тычет пальцем в трубку свою, угостите, мол, даму. Мне не жалко, дал целую пачку, надеюсь это у них не считается за подкуп должностных лиц, хех.

Мне бы и самому не хотелось в глубь степей, места здесь странные. В последний раз, когда детектором искривлений шарил по тому месту, где видел странные ночные огни, то один и семь выдавало. А уж дальше в степях небось как в бермудском треугольнике за двойку заходит. Единственное, что успокаивает - местные тут живут и, вроде, не жалуются.

Перед сном чуть не раздавил два яйца, которые мне оставили в свернутом одеяле. Ну, думаю, хороший подарочек, чуть стирать все не пришлось. Осмотрел внимательно, скорлупа выглядит и правда чудной, словно какой-то металлический налет на ней, радужные такие переливы неестественные, сама черно-синяя.

Закралась мысль, чего бы не повторить успех икштымского гомункула? Просканирую это дело, внесу кой-какие правки в данные, а институт пусть голову ломает. Если отправить попросят - испортилось пока летело, вот данные и изменились. Мужички, в той экспедиции с гомункулом, за нос водили институт целый год, а потом "потеряли" объект, но премию получили таки, баллы то начислялись. А я тем более, так, чтоб месяц закрыть.

Просканировал, посмотрел на данные, и сон как рукой сняло. Без всяких гомункулов очень странные цифры выдает! И у каждого яйца еще и излучение свое есть, словно рентгены какие-то, совсем прям странно. Отослал институту, вместе с яйцом по телеграмме, те спустя час ответили, что данные не сходятся. Яйцо пропало уже, пока до Самары добралось, значит не в скорлупе дело. Но просили обычной почтой попробовать отослать, чтобы не испортилось: срочной бандеролью.

Да только я к тому времени яйцо второе съел... Интересно было, какое на вкус оно? Почему-то больше похоже было на миндаль, и крутило живот с него так, что всю ночь какая-то дрянь как в лихорадке снилась.

Не стоило кутухтой заделываться в глазах местного населения, большая ошибка. Под вечер прискакала запыхавшаяся байтырка, принесла больную птицу, даже не понятно чем болеет, просто лежит на руках и все. Говорит - ты кутухта, помоги, ты кутухта, лечи.

Спросил конечно, где их собственная кутухта? Уж та наверное знает, как это все лечить. Говорит - ушла кутухта в какой-то нохъйон, что это еще такое, кто бы знал.

При попытках объяснить, что птицы это не мой профиль, чебурашка разревелась, пришлось взять больную птицу, буквально в ладони ее засунули. Аптечка конечно была в машине, но это же не человек лежит, который сказать может, что у него болит. Хорошо хоть додумался с институтом связаться, объяснил как смог, что случилось. Минут через пять с зоологической кафедры научрук выслал какие-то ампулы, давай спрашивать да выяснять, как выглядит птица.

Полночи фотографии делал, отсылал, уколы всякие, даже кислородную маску детскую отправили под маты научрука зоологии. На утро неблагодарная тварюга уже кусаться начала, но, как мне сказали, это признаки выздоровления. Мда.

Сегодня птицу притащили, а завтра что? Человека? В институте знать не должны, кем я тут представлялся, по шапке могут очень сильно дать. Надо будет больным притвориться, чтоб лекарств запросить на всякий случай.

Птица на поправку идет, в коробке из под тушенки сидит, зыркает на меня. Звуки птичьи какие-то свои издает, порой начинает разговаривать, да еще так сложно, будто объяснять что-то пытается.

Гавров мне, конечно, очень щедро баллов оформил на экспедицию за все фотографии и сканирования, пусть последних и не много вышло сделать. Порывался даже томограф отправить по частям, настолько ему хотелось животных изучить. В итоге отозвали доктора, который ко мне сюда выехал, отправили зоолога. Мда, еще дольше ждать напарника, ну спасибо. Не нужен же здесь антрополог, я теперь за него.

Дрессировка у птиц этих интересная, но не пойму зачем такая. В машину как-то раз гадюка заползла, но я успел заметить, прибил сапогом. Так болезная с коробки выпрыгнула, давай прыгать вокруг трупа да зубами щелкать. Ритуал какой-то, видать, но лучше бы их учили о змеях предупреждать, полезнее было бы явно.

Тушенку не любит, нос воротит, шипит, байбака подавай. Избалованные у местных питомцы, что сказать.

Сто пятнадцатый день экспедиции. Сегодня за выздоровевшей птицей явилась хозяйка вместе с местной кутухтой. Теперь можно не переживать, что опять приболеет, сами вылечат.

Сначала опасался, что мне за конкуренцию выскажут претензии, но вышло наоборот. Дали подарок, завернутый в дубленую кожу. Честно говоря, немного опасался брать, но мне его прям в руки сунула шаманка, и все бубнила - "Вычьеня харатья, кновлехе-кновлехе". Странный такой, неожиданный сюрприз, хотя с другой стороны, то что мне было нужно. Настораживающий, правда.

В институт я не сообщал о том, что мне попало в руки. Подумал, лучше будет за свои изыскания выдать, все-таки экспедиция не закрыта еще, баллы нужны. Внутри свертка была берестяная туба с выдранными из чьей-то тетради листами, пожелтевшими немного от времени. И там был неполный, но побольше моего собственного, байтырский словарь. Правда на английском, за авторством какой-то Хэзер Одден...

Я, конечно, обрадовался, но теперь думаю сижу: а с автором словаря что стало?

Пригласили поучаствовать в каком-то празднике, приехали байтырки, сказали, что сама кутухта зовет. Грех отказываться, собрал лагерь, поехал за ними. Ехать правда пришлось долго, почти целый день ушел, чтобы добраться до места. Показали где машину оставить, позвали за собой.

В большой низине, окруженной расписными камнями, была роща. Позволили все поснимать, даже зайти в саму рощу, до заката бродил среди странных деревьев. Узловатые такие стволы чудные, причем у каждого дерева по два, как ноги. Понятное дело, почему к этому месту относятся так по особенному, выглядит словно куча искривленных фигур в лесу стоит. Красиво.

Под вечер начался праздник, но сказали оставаться снаружи, на холме. Из рощи всю ночь слышны были горловые завывания и стук дерева, словно палкой музыку из стволов выбивали. Звуки такие странные, звонкие, может стволы внутри полые? По всей долине эхо гуляет.

На утро уже закемарил, аппаратура то все равно записывает. Когда меня разбудили, то не мог отделаться от ощущения, что деревья сместились. Словно меня в другое место перенесли, или лес на своих двоих хоровод водил. Может запомнил просто плохо, как он вечером выглядел, не знаю.

Сегодня пригласили посмотреть на праздник. На него наверное несколько сотен человек собралось, может даже под тысячу. Расселись кругом у огромного камня с рисунком кита, сидят, головами качают синхронно, поют что-то.

Слов стал побольше разбирать, все-таки под рукой был материал. Местные отмечают некий Домашний день, или День кита, что-то про успешное возвращение домой. Неужели этот народец раньше у какого-то моря жил? Интересно какого?

Возникла мысль, что речь о китах, на которых стоят слоны, и дальше плоская земля, даже попытался картинку зарисовать, чтобы объяснить. Мне в ответ нарисовали обруч состоящий из кругов, эдакое колесо с подписями на каждом малом кругу. Попытался уточнить, где непосредственно живут сами байтырки, где себя видят в этих кругах? Пальцем не ткнули куда-то конкретно, только нарисовали еще набор кругов, который уменьшался к центру и расширялся по краям, увеличиваясь в количестве кругов наложенных друг на друга все сильнее.

Видимо, языковой барьер понять не дает пока, о чем конкретно речь идет. Может даже не про мироустройство как таковое?

Местные отмечали День кита несколько дней, и, пока я там был, то впервые встретил байтыра. Уже думал, что они вообще где-то спрятаны или отсутствуют, но нет, гляди ты - подъехал ко мне на козе, начал что-то активно объяснять. Вокруг еще что-то вроде охраны крутится или сопровождения, в одежке синей чебурашки, да повзрослее явно чем остальные.

Сначала не понял, чего он хочет, застенчиво что-то бубнит, а за ним остальные повторяют. Потом дошло, что хотел фотографию. Тут я, конечно, сильно удивился: Котомкин говорил, что местным лучше фотографии не показывать. Мало ли, подумают еще про души, заключенные в бумажках. Да и раньше не просили их, хотя видели, что я фотографировал.

Ну отказывать смысла не видел, сделал пару фото, отдал одно. Мужичок, скорее подросток даже, обрадованный уехал восвояси.

Видимо, не большая то новость для них, что фотоаппараты существуют.

После ночных гостей вылез утром из машины, походил вокруг с детектором искривления. Стрелка гуляет, видимо и правда что-то странное было ночью, решил подальше отъехать на всякий случай. В итоге на одном из холмов остановила природоохранная служба, на границе территории.

Сотрудниками оказались очень позитивные и общительные мужики, проверили машину, посмотрели документы, постояли, пообщались. Про байтырок, которых они называют "булбулын ур дам", слыхали, даже натыкались сами иногда.

Спрашивали еще, не железнодорожники ли с транс-балканской магистрали институт оповестили, что этот сердитый народец из глубин степи снова вылез. О них иногда по два-три года ни слуху ни духу, на контакт выйти не всем удается.

Я удивился, и как мне объяснили, чебурашки оставляют метки на грузовых вагонах, советовали полюбоваться на это дело. Не каждый, мол, таким похвастаться может. Еще отметили мне на картах пару скрытых памятников, теперь есть куда съездить, посмотреть. Про вагоны правда, не совсем понял, что имелось ввиду.

День восемьдесят третий. Объезжал те места, про которые говорил сотрудник природоохраны, действительно красивые памятники. Плиты с разными узорами расположены вокруг центральных менгиров. На самих менгирах бронзовые или медные маски висят, по три штуки, все зеленые уже от времени. Приборы им больше тысячи лет дают.

На крайней остановке заметил чебурашку, причем из другого племени, судя по виду. Зубы торчащие отсутствуют, вместо них краской нарисованы такие же. Может какое-то ответвление? На знаки торговли и мира не особо обратила внимания, спустилась под холм и ушла к ездовой козе. Ну хоть не прогоняла, правда следила за мной пока я не уехал.

Институт баллов щедро отсыпал, еще два месяца в запасе есть.

Пробовал проехать в глубь территории, но мне недвусмысленно показали, что дальше нельзя. Выскакивают на своих зайцах перед машиной, руками машут, знаками запрещают. Что же, караван-сарай я конечно так не увижу, обычного торговца туда видимо не пустят. Тогда задумался, пустят ли туда кутухту - колдуна?

Попросил Мурманяна прислать с института все нужное. Старый знакомый, и с правилами у него такие же отношения как и у меня. Вечером с помощью этилового эфира борной кислоты продемонстрировал чебурашкам зеленое пламя прям в руке. Не то чтобы прям вышел фурор, даже руки осматривали и обнюхивали, не самый доверчивый народец. Но точно слышал, как кто-то шептался, что я кутухта, все-таки не смогли понять, как эксперименты из школьной программы работают. Теперь посмотрим, что изменится.

Сидел в машине, никого не трогал, записывал кое-какие наблюдения в дневник. Прискакала кучка байтырок, но мне не до них было — оставил им магнитофон, пусть веселятся. Спустя полчаса слышу: на улице посвистывания и напевы стихли, только радио шумит. И затем какой-то рык прокатился, словно собаки за окном чужого услышали.

Выглянул наружу — стоит из другого племени чебурашка, но вдалеке. Пальцами тыкают остальные, шипят - Уштуг! Уштуг! - подумал, название племени. Решил, как-то не международно это, одно племя игнорировать, а с другим общаться. Показал знаки мира, та приблизилась. Остальные отошли слегка, бубнят что-то недовольно, но не лезут.

Вытащил бусы и мелки для рисования, всякую мелочь на продажу. А та ходит вокруг, нос воротит, и щурится так недобро. На меня так последний раз бывшая жена смотрела при разводе, только та вообще все забрала, а этой будто и не надо ничего. Потом началась среди них перепалка, слово за слово, полезли колючие словечки на байтырском. Уштугша эта в итоге схватила красных бус целую охапку, трясет перед другими и хихикает. Что тут началось!

Я в такой ярости еще этот народец не видел, даже когда при первой встрече машину мне колотили. Стоят, руками машут, клыки наружу, я уж бояться начал, что до кровопролития дойдет, а там и ко мне претензии будут. Но нет, обошлось в итоге, как мог на местном языке объяснил, что не надо так. Все пофыркали друг на друга да как по команде сели на скакунов, кто на чем, и уехали в степь в разные стороны.

Сижу дух перевожу. Чуть войну племен не спровоцировал, идиот.

После первых дождей трава поднялась, растет как безумная, скоро по пояс уже будет наверное. Сидел у лагеря, делал фото интересных орнаментов на одежке у местных, институт такие вещи до сих пор просит.

Тут услышал свист, да такой что аж уши заложило - обернулся, вижу птица какая-то с неба падает, словно подбитая. И байтырка стоит, но лука у нее не было. Про это нам упоминали, что про этих чебурашек ходят такие поверья, но я честное слово думал, что это все просто так...

Подошел поглядеть, и правда: перепел лежит мертвый, вокруг еще эта черная птица скачет чудная и зубами щелкает, будто какой-то танец исполняет. А хозяйка ждет в стороне, пока та напрыгается, не мешает. Поспрашивал у свистуньи, что это да как, но, увы, из объяснений не понял толком ничего. Разве что свистнула при мне пару раз в небо, но кроме ушей моих уже никто не пострадал.

Внимательно бы посмотреть на это дело, но в институт все равно отправил сообщение. Пусть и тянет на икштымского гомункула пока что, но пару баллов накинули, тоже заинтересовались. Уж приукрасить-то я умею.

Погодка хорошая наступила, солнце днем напекает, под вечер прохлада из низин поднимается. Подпаучник распустился, местные из него венки плетут, в шапках видать совсем жарко ходить, а может обычай какой.

Присмотрелся к ручным птицам, благо те ко мне немного привыкли, не улетают и не шипят почти. Морды у них конечно совсем не птичьи, скорее человекообразные. Как гарпии какие-то греческие, или сирин, даже грудь в наличии как на старых картинках в сказках. Чебурашки их одевают в маленькие плетеные рубашки из коры или кольчужки из монеток. На голове иногда ободок с двумя серьгами, а вот клобуков закрывавших глаза не замечал, видимо не требуются.

Вообще очень дрессированные существа, по интеллекту наверное как крупные попугаи - знают слова на байтырском, явно осознанно их используют, если хозяйка танцует то птица на голове сидит и повторяет движения. В охоте используются редко, наверное их больше для красоты держат, хотя как по мне, то большая часть прям страшная.

Еще заметил, что они яйца несут, прямо в шапки на которых сидят. Снесется, каркнет что-то, чебурашка снимает головной убор, яйцо достает и прячет в маленький карманчик, там же на шапке. Яйца очень чудно выглядят, по цвету как бензиновое пятно на луже, все переливается. Мне правда ни разу этих яиц не предлагали, хотя видел, что между собой местные ими меняются.

С утра пораньше отправился на дальние холмы пешком, лень было лагерь отцеплять от машины, да и пройтись захотелось. Думал, вдруг там рисунки новые будут на камнях или что-нибудь подобное. Степь довольно обманчива, вроде смотришь — холмик, рукой подать, а полдня ушло туда и обратно.

К машине уже подхожу, вижу — стоит коза с седлом, мордой в окне, занавеску жует. Я машину обычно не закрывал, местные жители проявляли до этого момента удивительную вежливость и в кабину ни разу не пытались попасть. До этого момента. Сунулся в машину, а там уже оккупировали мне все.

По всей кабине раскиданы шмотки, сапоги да сабли, окна нараспашку. На тумбочке сидит гарпия и шипит на меня, будто я тут не к себе зашел. На диванчике аж с ногами развалилась уштугша, журналы листает, привыкает! И смотрит так с недоумением, словно я и вернуться сюда уже не должен был.

— Вам чё надо, - говорю, - Гражданка?

А та даже в позе не поменялась, хихикает только, противненько так "сьсьсьсьсьсьсь", как змея. А уж как козлиной шерстью несло в кабине, словами передать сложно. Еле-еле на ломанном байтырском смог объяснить, что я тут вообще-то живу и в гости никого не звал.

Разговорился хоть потом, словарик в блокноте немного пополнил, пока непрошеная гостья пальцами тыкала в журналы и тявкала что-то. Слава богу, на закате собрала вещи свои да уехала, проветрить только не удалось, увы.

Первая часть

Заказал с института побольше бус, те, которые в Дархане брал, уже ушли, прям моментально. В целом контакт налаживается, эта тема всегда рабочая. Но почему-то наотрез отказываются от красных бус, аж отшатываются.

Записывал речь, но звучит как стая воробьев, пытающаяся договориться с хриплыми котами, не поймешь, где человек говорит, а где их птицы орут. Все равно отправил, пусть балы начисляют, речь есть речь, сами хотели. Фото не делал еще, Котомкин советовал осторожнее с этим быть, просто пока хожу с "зенитом" своим, чтобы привыкали.

Выторговать побрякушки какие-то правда не удалось, а что делать с полсотней дохлых сурков понятия не имею, куда их столько.

Институт рвет и мечет, требует результаты. Котомкина ждать нельзя уже, пришлось самому думать как уговаривать местных, чтобы запись нормальной аппаратурой сделать.

Слава богу, стоило с микрофоном из машины вылезти, сразу две чебурашки подлетели, как увидели в руках что-то новое. Обнюхали все. Грызть технику не дал, но пытались. Целый час стояли, башками крутят, обтявкивали что-то на своем. Хоть послать есть что, а то и отозвать могли. Деньги ж за отозванную экспедицию это так, копейки.

День тридцать девятый. Сегодня встал от какого-то фыркания у задних дверей, где висит умывальник. Оказалось, меня чуть без воды не оставили аборигены, которые, видать, решили, что она там бесконечная. Еле удалось показать, что у этого удовольствия бак есть. Который, причем, или со скважины наполнять, или дожделовом, а дождей еще недели две не обещали, да и колодцев я в степи не видел.

С института вечером пришли предположения, что это то ли тохары, то ли уары, то ли сарагуры или какие-то байырку. Поспрашивал немного местных, ни на одно слово эти байтырки даже ухом не повели, мда.

Брат двоюродный посоветовал, еще перед поездкой, чтобы я поделал всякие зарисовки да фотографии зверей и природы. Говорит, Джеральд Дарелл неплохо мемуары свои продает, и я так же мог бы. Так что с утра пораньше куртку накинул и вылез в поле.

Вокруг туман, клочья поднимаются из низин. Подполз к байбаку, сосредоточился, сижу фокус настраиваю. Тут что-то сзади наваливается всем телом и на спину лезет, я от неожиданности замер, как этот самый байбак, перед объективом. По таежной привычке думаю: медведь наверное. А из-за капюшона сопят - Пушта-пушта?

Чуть инфаркт не хватил, местных в тумане никогда первым заметить не могу.

Обратил еще внимание, что пока мужчин не видел, ну кто бы прям с бородой или усами был, так-то не поймешь толком, но кажется одни женщины на зайцах разъезжают.

Удивительный человек - Котомкин. Сказано, не оставлять сапоги снаружи машины - оставляет. Сказано, промыть и забинтовать палец нормально после укуса - на следующий день воспаление. Сказано, ехать в городскую больницу - ходит в медпункт сельский, а сам живет у знакомых. Даже сольпуга, что его тяпнула, и та сбежала.

Уже сам язык учу, а то хрен его знает когда этот Котомкин вернется. «Пушта-пушта» говоришь и пальцем показываешь, а тебе объясняют что-то - сиди записывай. Повезло как раз, что целый отряд байтырок остановился на закате: развалились на траве, трубки достали, курят. Кивают всей толпой, если что-то правильно выговорил. Тепло на улице, приятно.

День пятьдесят второй. Стучат утром в двери машины, я там сплю, в палатке и холодно, и змеи могут заночевать в спальнике.

— Чё вам надо? - спрашиваю. Стоят двое местных, байбаков копченых принесли, хотят меняться, улыбаются. Ну, думаю, это вы как раз вовремя.

Бальная система экспедиций, едрить в затылок ее изобретателя, опять требует результаты. Поди да принеси материалы для исследований, чтоб мы видели, что работа идет. Можно подумать, что я тут на курорте филоню. Ну я не антрополог по профилю, так что выкрутился по своему.

Достал магнитофон, включил, настроил радиоволну какую-то - музыка играет, отлично. Котомкин бы за такое мне плешь проел, да как так можно, народные танцы нельзя записывать под случайные радиостанции! Технологии диким племенам демонстрировать с большой опаской!

Ниче-ниче, чебурашки в траве расселись, да давай вихлять под радио. Никакая им своя музыка не нужна, и такая нравится. Фотографии сделал так, чтоб магнитофон в кадр не попадал и вуаля, еще месяц мы здесь...

Произошла лингвистическая катастрофа. Как я понял, у байтырку нет приветственных слов, они называют свое имя при встрече. Интересное наблюдение, даже в институте оценили. Но теперь все местные зовут меня "Вамчонада" и переучивать их не особо получается. Алексей Витальевич Подворотный для них явно звучит как какая-то тарабарщина, слишком длинная для имени.

Надеюсь больше не наберется подобных эксцессов, а то Котомкину придется это все разгребать после меня. Жалобу конечно не напишет, что технический сотрудник в его область полез, все-таки баллы нужно было набирать. Но скулить будет постоянно.

Сегодня ночью проснулся от странного ощущения, будто кто-то пришел. Такое чувство похожее, когда просыпаешься от стука в дверь, пытаясь понять - во сне стучали или наяву.

В окна поглядел, а действительно трое стоят на холме, вдалеке, за рекой из клочьев тумана, не двигаются. Пару минут вглядывался, даже показалось, что посреди кто-то мужского пола замер. Может, конечно, и не борода это была, а какая-то маска из меха, кто его знает?

Вторая фигурка, поменьше которая, точно в маске была, будто три лица надеты, но там разглядеть сложно было. И на голове что-то несуразное, словно чучело, шаман небось. А третий визитер явно женщина, но в красном плаще. Я даже задумался в тот момент - ни разу не видел местных одетых в красное. Интересно стало.

Вышел из машины, помахать рукой, вдруг стесняются. Но как меня заметили, то мужчина, наверное вождь или кто еще, развернулся и остальных с собой потянул под холм. Скрылись молча.

Наконец-то меня посетил кто-то особенный из местных. Чебурашки забеспокоились, когда на дальних холмах показалась "кутухта", как они ее назвали. Похватали пучки полыни, размахивают стоят, как-будто самолет сажать помогают, посвистывают еще на какой-то особый лад.

Маленькая, сухонькая, кряхтящая старушка в маске и в платье из всего подряд - мех, полоски ткани, монеты и трава. Принесла бубен, какие-то погремушки, пританцовывает и посвистывает - человек-оркестр.

Шаманка со мной не разговаривала, только вокруг машины бродила, трогала все и кряхтела себе под нос. На предложенные бусы даже не посмотрела, села на свою уродливую козу и ускакала в степь.

Додумался как получить немного культурного слоя с племени байтырок. Не знаю, что бы сказал Котомкин, но я лично считаю, что я гений.

Взял из контурного набора пачку масляных карандашей, порисовал при них всякую чушь типа робота, байбака и самих чебурашек. Затем раздал орудия труда и спустя час институт уже получал первые изображения. Пусть хоть всю машину теперь изрисуют, думаю дождем смоет, ну или потом уже, в цивилизации отмоется.

К роботу правда возникло много вопросов, забыл сказать, что это мой.

Заметил забавную деталь. Если чебурашкам поставить магнитофон когда их трое или больше, то они выстраиваются в рядок и танцуют довольно синхронный танец. Красивый такой, с прыжками и притоптываниями, руками плавно машут. Координируется это короткими посвистываниями, для того чтобы все в ряду понимали, видимо, когда прыгнуть, а когда топать.

Институт, правда, уже такими фотографиями не насытить, хотя пленку с камеры приняли и баллы дали. Ну ниче, пошлю матери на Кипр пару лишних фотографий, пусть порадуется.

Профессора взбудоражились сильно от изображений китов и элементов рыбных узоров в одежде. Ближайшее здесь только Японское море, но мне попросту лингвиста не хватает, чтобы узнать откуда эти мотивы.

Котомкину ампутировали палец на ноге. Теперь обратно в Самару поедет. Хорошо ему, наверное. Компенсацию от института получит.

А я тут сиди, только не понятно, че дальше делать.

Ветер поднялся, по степи волнами гоняет траву, грозу обещали. По привычке залез проверить клетку на крыше, а то в город ездить на подзарядку слишком долго, лучше все на месте сделать по уму. Ковыряюсь с трансформаторами, мелодию из "джентельменов" посвистываю, дело спорится, тучи далеко еще.

Тут под боком такой ор поднялся, что я чуть не навернулся сверху. Стоят чебурашки, орут, прям трясутся от ярости, ну, думаю, неужели я их чем-то обидеть успел? Как спустился, те успокоились немного, что-то талдычат мне, объясняют, видимо решили, что мне с холма лучше уехать. Видели бы, что тут во время грозы начнется, но они не стали дожидаться разгара непогоды, ускакали в степи.

Гроза прошла, даже настроение поднялось. Сидел насвистывал, прикидывал, как бы к караван-сараю приблизиться и где он вообще может быть. Если заснять быт и культурные какие-то артефакты, то экспедицию можно и выполнить, плюс за выбывшего лингвиста обещали двойную премию.

Тут слышу, снаружи кто-то свистит в ответ, с таким диссонансом странным, прям жутким. За окнами туман стеной стоит, земля распаренная дышит, все клубится от ночного холода. И скрипит кто-то умывальником за машиной.

Тут мне чего-то не по себе прям стало, достал в первый раз из тайника "стечкин", который там само собой лежать не должен был - правила. На улицу вылез, от холода, или от страха, трясет так что челюсть аж дергается. Обошел машину осторожно - никого нет, слава богу. Ушли.

В итоге до утра в машине сидел, уснуть не мог. Пистолет переложил в один из ящиков с замочком, под рукой чтоб был. Один хрен, Котомкин уже не приедет, чтобы пожаловаться, а мне спокойнее будет.

День двенадцатый. К моему неудовольствию они таки нашлись, высыпали целой ордой из-за холма и облепили всю машину. Слава богу бронированная, институт знал какие тут нравы царят.

Зарисовки Котомкина сработали, показал им пару жестов и отстали от машины, даже дворники в траве оставили и открученный умывальник. Не соврал, что в антропологии разбирается, хотя лучше бы не разбирался. Можно было бы тогда домой ехать.

Сердце в пятки ушло сегодня. Выглянул в окна, вокруг степь и нету никого. Вылез с посуды скинуть объедки подальше от машины, а эти чебурашки вылезли из под нее, места-то там предостаточно.

Хорошо, что ничем не ткнули, когда двадцать мечей из ножен вылезают то от звука онеметь можно. Растявкались на своем языке, чего-то объяснять пытаются, но Котомкин в больнице, а я чего?

— Вам чо надо? - говорю. Они только прыгают вокруг, без методички не разберешься.