fallout каждому

Ходят по пустоши легенды об одном гуле который считает себя Сантой. Говорят что раньше он находился в одном из убежищ в котором постоянно показывали фильмы про рождество, однажды туда стала поступать радиация и один из жителей убежища превратился в сумасшедшего гуля который считал себя Сантой. Он дарил подарки тем кого считал хорошим и... убивал тех кого считал плохим... Говорят он убил всех жителей убежища и вышел на пустоши "дарить" подарки другим людям. 

И тем немногим кому удалось его встретить и оказаться в списке хороших он дарил бутылку особой нюка-колы на которой было написано "Санта знает что ты был хорошим в этом году." 

Говорят что даже есть культ людей которые ищут его дабы получить подарок (но не все из них оказываются счастливчиками). 
Но это всего лишь слухи... Думаете они правдивы? Что же, тогда у вас есть шанс самолично увидеть этого гуля. Говорят он появляется с 25 декабря по 10 января. Он может найти вас самих, или же вы сами можете найти его и надеяться на то что вы окажетесь в его списке хороших.

Вкратце для тех кто не понял

Медальки будет выдаваться рандомным людям

Возвращение Санты 2015-го года (Здесь подробнее)

Медальки новые, кто какую и сколько получит - только судьба решает (комменты в посте роли играть не будут):

 

Quantum Cola

Cherry Cola

Orange Cola

Wild Cola

Quartz Cola

Grape Cola

Victory Cola

Первое Солнце

Фил никогда особо не выделялся среди стереотипных жителей убежища. Человек без каких либо видных или необычных целей в жизни, ну родился ты в убежище, и подумаешь, чего вообще может быть такого в этом убежище? Дыра как дыра, и еще меньше десятой американцев думают так же сидя на помятых чужими задницами стульях пытаясь жить экономя каждый чих, возможно так же думали те, кто был на свободе еще в довоенной Америке, вот только никто из них и представить не мог, что буквально через пару лет случится то, от чего оправится можно будет только в предсмертной агонии.
Конечно эти мысли были у всех, и в глубине души Фила была такая мысль, жизнь там, вне убежища, но ведь говорили, что убежище - это наш дом, да и близкие тут люди вокруг, как они без тебя будут...

В свои девятнадцать честно прожитых рутинных лет Фил работает на станции очистки воды. Интересная работа? Нет. Полезная? Наверное да, но и этого "наверное" вполне хватало что бы утешить Фила.
В очередной раз меняя часть пластины трубы к нему подходит Синди.

- Снова пытаешься показаться полезным? Мог бы и уменьшить напор воды, что б не так часто пробивало.

- Я пытался убедить Дена дать мне карт-бланш над комнатой с клапанами, но после моей ошибки с затвором ветвления воды в жилые отсеки мне сразу перестали эту комнату доверять, а тем более туда перестали заходить, нет специалистов.

Синди усмехнулась, но поняв всю серьезность ситуации сменила физиономию.
- Мда, специалистов нет, дед говорил, что нарочно делают тупее, но скорее всего это старческий бред.

- Статистику давали?

- Да тут все как на ладони, всех людей знаем, зачем статистика?

- Статистику за всю историю убежища.

Синди погнулась над Филом, тот потянулся немного назад от трубы. Не то что бы он как то стеснялся Синди, у него есть другие цели в жизни, его скорее пугала её чрезмерная серьезность, что бывало весьма редко.

- Все окей?

- Да... Просто пугает эта недосказанность... Мы ведь и понятия не имеет как живем, да, у нас есть еда и питье, работа есть, но все ли идет так хорошо как хотелось бы?

- Думаю в этом есть необходимость, да и какая недосказанность? Если были бы проблемы, они бы о них сказали, что бы мы их решали.

Синди кивнула.

- Твоя правда... Они ведь сообщали о высоком количестве радиации в еде, и повара её вывели. А когда трубы прорвало, вызвали тебя, так ты до сих пор тут стоишь.

Фил закатал губу, но не от стеснения и гордости, а скорее от недовольства.

- Да ладно тебе, не стесняйся, ты молодец...

Когда Синди исчезла с глаз уже наступил конец рабочего дня. Фил шмыгнул и отправился в столовую бросив ключ на пол. Помяв истерзанный временем кожаный стул, сел. Повар Ли рефлекторно ставит Филу рагу и кофе.

- Все еще на вкус как машинное масло.

- Моего утром только так и будит, пей что имеешь.

- Жизнь твоего счастливчика меня интересует меньше всего.

- Ну он добился большего чем ты, приближенный к смотрителю человек все таки.

Ли улыбнувшись потянулась за стаканом протирать его. Фил сидел постукивая пальцем по столу.

- Слушай... А как думаешь... Он видел...

- Пустошь? Нет конечно! После инцидента с огромным рогатым хамелеоном никто в здравом уме дверь не откроет.

- А с чего люди вообще взяли, что прямо под дверью их логово?

- Фил, твое счастье, что мы тут с тобой вдвоем, молись что бы смотритель не услышал тебя.

- Да не пытаюсь я уйти, просто интересно. Неужели люди настолько...

Фил вдавился в стул.

- Слушай, Фил. То, что происходит там, тебя должно беспокоить меньше всего. Побеспокойся лучше о нас всех, ладно, друг?

Ли не ни капли не давя на Фила положила руку на плечо, Фил кивнул. Она продолжила.
Всё же лучше думать о близких, не так ли? Мы здесь все как одна семья! Друг за друга горой и не иначе. Только вот что-то с едой пошло не так, садоводы совсем обленились, о других что-ли не думают? Хотя кажется сами едят, раньше вроде нормальные овощи и фрукты были, а сейчас то пересушенные, то гнилые.

- Слушай, а ты как научилась готовить?

- В школе научили, матери то не было, да и была ли она вообще?

Фил растерялся.

- Прости, я не хотел.

- Я знаю, да и ничего страшного, не было и не было, что поделать? Интересно только вот что с ней случилось...

Фил встал и попрощавшись ушел к лифту.
Зайдя к себе обратно в казарму, Фил осмотрел место своего отца, вспомнив снова, что смотреть он на него уже не сможет, он постучал пальцами по плакату гласившему о надобности Фила его убежищу и лег спать, но ночь предстояла долгая, Фил пил кофе, что бы думать через сон. Всю ночь его не покидала мысль, о том, что таится так усердно от него. И ведь казалось, бы, Фил - примерный человек, с такого только пример и брать, но даже от такого человека скрывать что-то!

- Вздор!

Подумал он.
Как от меня можно такое скрывать? А что это вообще? Да и зачем им от меня что-то скрывать? Может я зря себя нагружаю? Виноват ли в этом я или действительно нет никаких секретов?
Но Фил долго не продержался и уснул с этой дилеммой.
Этот день Фил сразу пошел на работу даже не толкнув отца в бок, что бы тот проснулся. Ему хотелось побыстрее захватить с собой Синди, которая утром вроде не была занята чем-то важным, и поговорить с ней на этот счет. Поздоровавшись пойти с каждым жителем убежища, он заходиит в жилой отсек, зовет её срочно пойти с ним. Синди удивилась, но не отказалась.
Взявшись за свой до этого брошенный ключ он рассказал Синди о своей дилемме.
Синди припугнувшись камер, решила утихомирить Фила.

- Фил, я думаю тебе не стоит говорить об этом. По крайней мере здесь.

Фил дернулся, схватил Синди за руку и сказал идти в ним. Зайдя в комнату с инвентарем, Фил начал рассуждать.

- Вчера ночью я очень долго думал над этим, вопрос долго меня не покидал, но сегодня я понял, что все не просто так. Но беспокоит меня не совсем это, беспокоит меня скорее то, что скоро все совсем полетит, что бы не происходило, это не остановить, мы беспомощны.

Оба героя засмущались ситуации, но потупив он продолжил.
Вариантов, что произойдет пара, либо у нас у всех буду просто проблемы, либо эти проблемы уже будут касаться смерти.

- Я тоже об этом думала. Но я так и не смогла понять в чем дело.

- Нас делают тупее! Ты не замечаешь?! Люди не могут научится чему-либо в должной мере, никто не знает то что ему нужно, что бы выполнять производства столько сколько нужно. Постоянные перепады электричества из-за незнания среды в которой работают рабочие на генераторах. Еда не качественная, в ней не достаточно веществ. А трубы в водоочистной станции постоянно прорывает из-за того, что люди банально не знают как обращаться с напором.

- И что ты предлагаешь?

- Передавать знания из поколения в поколение не получится... Тогда придется выбираться...

Герои уставились в пол.

- Самоубийство. Сказала Синди.
Как мы вообще отсюда выберемся? И есть ли там что-то вообще, снаружи?

- Отец говорил, что когда они убивали то чудище несколько лет назад, на нем были пулевые ранения с уже застывшей кровью.

- Значит его до этого кто-то пытался одолеть...

Герои оглянулись и выглянули из кладовки на пару секунд, никого рядом не было.

- Так как нам выйти? Продолжила Синди.

- Мы вполне можем выйти через вентиляцию. Я бегал по ней от отца, но ни один выход на прямую на свободу, но один вел прямо к дверям убежища.

- А дальше что?

- Дальше надо договориться, что бы нам открыли дверь. Только вот кто бы её открыл...

- Как на счет повара Ли? Она скажет мужу, что бы он остальных каким-то образом выгнал из помещения и закрылся, а потом открыл двери.

- Отлично... Я обрисую карту куда тебе ползти по вентиляции и договорюсь с Ли. Иди завтра в вентиляцию около сада, там стоит мусорка, загляни за нее, там будет карта, иди по ней. Пройди по вентиляции и вылезай, там перегородка, тебя не увидят

И вот Фил принялся снова чинить трубы. Синди уже ушла.
Когда время подошло, Фил отправился к Ли. Вокруг как всегда никого кроме Ли, Фила и смотрителя в дальнем углу на стене.

- Слушай, Ли. У тебя есть более закрытое место где можно поговорить? Очень личное дело.

Ли удивилась и уставила взгляд на Фила. Кивнула, и повела за собой.

- Что случилось?

- Слушай, Ли, твой мужчина ведь в охране офицером работает?

- Да, а что-то случилось? С тобой все в порядке?

- Да, но у меня есть одна просьба.

Фил смутился, но вдохнув выдавил:

- Он сможет открыть дверь?

В уборной стало тихо, и чем дольше длилось молчание, тем больше Фил видел как его выход из убежища просачивается сквозь пальцы. Но наконец тихое, но как показалось Филу бурное, молчание прервалось.

- Знала, что ты хочешь уйти. Но вижу, что тебя не удержать... Как и его... Твое везение... Он тоже хочет уйти, он знает кое-что, из-за чего собирается бежать, хотел и меня с собой взять, но я отказалась, спятил он наверное... Какой бы эта тайна не была... Я скажу ему сегодня ночью... Удачи вам...

Освободившись от смущения, Фил благодарит, и выходит прощаясь взглядом.
Нарисовав карту в одиночестве сидя за столом в столовой, Фил уходит и бросает карту за урной около договоренного с Синди входом в вентиляцию.
Ночью Фил не спал, даже не выпив кофе. Мысль о том, что завтра все будет по другому, не давала ему покоя.
И вот ударил час, час когда Фил втертый в кровать отказывался с нее вставать, в его голове крутилась пленка, что все можно отменить, но Синди которая уже там в вентиляции ждет Фила, давила на него. Фил встает и прощается со всем, что видит. Проверив карту за урной и убедившись, что Синди уже там, он вползает внутрь. Все ближе и ближе туда, куда вход запрещен, там один неверный шаг может быть последним.
Добравшись до места, фил вылезает из вентиляции и встает за перегородкой, где нет Синди. Фил растерялся, она ведь уже должна быть, но вдруг его окликают.

- Фил, вылезай, мы знаем что ты здесь.

Фил побледнел, он узнал голос Синди. Он встает... На него наставлены четыре ствола.

- Что это значит, Синди?

- Узнав, что ты хочешь сбежать, я не могла этого оставить. Это безумие, Фил.

Вдруг из-за нее раздается еще один голос, это был заведующий охраной.

- Честно говоря и не подумал бы, что ты хочешь сбежать из такого замечательного места, каким же надо быть неблагодарным эгоистом... А как же все остальные? А же все то, что мы сделали для тебя? Что ж... Будем же придерживаться плана...
Заведующий достает пистолет и стреляет в офицеров и Синди. Все падают.

- Прости за то, что напугал, она сдала тебя. Ли мне все рассказала, пойдем, нам с тобой лучше выбира---

Новоявленный союзник ушел так же быстро как и появился, Синди совершила три последних выстрела и уронила пистолет. Фил остался один посреди всей комнаты, но времени скорбеть о смертях нет, выстрелы уже прозвучали и времени до подмоги осталось совсем немного.
Фил вставляет кабель от Пип-боя и открывает дверь. Кровь из ушей и боязнь ударили по Филу, но вот проверенные временем ворота открываются с криком умоляющем остановить его, но не успев до конца открыться он хватает пистолет и спешит бежать.
Бег длился долго, но пещера словно и не думала заканчиваться, звуки дверей уже не слышно, погони тоже нет. Замедлившись, он продолжает идти вперед все сильнее чувствуя нефильтрованный воздух, который ему чувствуется легче. И вот свет...
Раздвигая мусор который немного закрыл проход, Фил, прикрыв одной рукой глаза и смотря сквозь пальцы , смотрит вперед... Он видит свое первое Солнце...

"Mailman" Always Rings Twice - A Mojave Crime Story

Глава Четвертая — Укус На Сердце

Ученый смотрел на руины старой станции дозаправки, потирая подбородок, пока паладинша скрестив руки, смотрела на облака.
- Засаду чую... Причем заметь, - Алек указал пальцами сначала в одну сторону от дороги, на высохшее озеро слева, потом с другой — на барханы справа. - И там, и там муравьи и скорпионы, так что грамотный выбор места — здания обрушены отчасти, чтобы легче было спрятаться и выйти на бой, а сбоку обходить — больше себе проблем найдешь в виде радиоактивной жизни, - говорил в нос Последователь, как он дела, каждый раз уходя в мысли и размышления по поводу задачи под рукой. Ингрид лишь устало вздохнула и стянула шлем, повивая им на свое лицо как веером.
- Слушай, Алек... Если засада такая очевидная, то у меня два вопроса... А — почему мы до сих пор здесь, если так и так туда идти, Б — почему мы не пойдем на север. И если на второй вопрос я еще теоретически найти ответ могу, ибо в Слоане и вокруг куча казадор и Когтей, то первое? - на что Алек осекся и потер затылок.
- И правда... Ладно, тогда осторожненько, - Апокалиптик достал пистолет из кобуры, проверяя магазин и вздыхая. - Всего семь патронов осталось. Надеюсь у тех парней будут десяти миллиметровые, - пробурчал он, пока Ингрид взвела и активировала встроенный в руку доспеха силовой кулак.
- Думаю что-то, да найдется, - женщина пошла в сторону руин, в крайне силовой походке, пока Алек шел за ней, как за танком, держа пистолет наготове. Когда они были уже близко к руинам, из-за стенки появился рейдер с винтовкой в руках и прицелился в них, потом опустил винтовку и крикнул:
- Силовуха! - после чего из-за стены здания с другой стороны дороги показались пара других рейдеров, один из которых кинул в их сторону гранату, а другой начал поливать из 9-мм пистолета-пулемета. Алек едва успел высунуться из-за стального тела, выстрелив в парня с винтовкой, разнося ему левую сторону лица. Ингрид же резко стартанула в сторону пары с другой стороны, отбивая в сторону летящую в неё гранату, с криком «АД ВИКТОРИАМ!» и с удара обычным кулаком снося кусок стены, вместе с тем ударяя одного из рейдеров по голове, с легкостью укладывая его на землю. Алек укрылся за ближайшей стеной, переводя дыхание, пока не услышал, что ПП не перестал стрелять, сменив звук пальбы на короткий вскрик и шипение силового кулака.
- Милый, все в порядке! - крикнула паладинша, после чего последователь вылез из-за своего укрытия, глядя как девушка держала в руках по сути обезглавленный труп, разглядывая что у него было в карманах. Пухляш вздохнул и подошел к ней, чуть улыбаясь.
- Ситуация, как вижу, да... А ты? - на что она кивнула и они принялись обирать трупы. Вскоре их сборы прервала стрельба дальше по дороге на восток. Но увидели лишь, что там стоял одинокий мужчина, наставивший пистолет на женщину, которая едва дышала. Закончив свои дела в руинах, они пошли по дороге к парню, который уже сидел, прижавшись спиной к камню, глядя на девушку, которая истекала кровью и едва дышала, стеклянными глазами глядя в небо, с парой дырок в животе и одной в груди. Услышав приближение пары, её голова медленно повернулась к ним, и она едва выдавила из себя «Пожалуйста...». Ингрид посмотрела на Алека, и тот, скрутив губы и сильно нахмурившись, посмотрел сначала на парня, потом на умирающую, после чего кивнул. Ингрид подошла к девушке, и та слабо улыбнулась, произнеся «Спасибо», прежде чем паладинша занесла ногу и быстрым движением раздавила её голову. Алек же посмотрел на парня и задал вопрос.
- За что?
- Она пыталась убить меня, - нервно произнес парень, глядя на них бегающими глазами. - Мы... Мы путешествовали с караваном, вроде все было нормально, а потом она как будто взбесилась, хотела меня убить... - парень нервно моргнул, когда паладинша достала из кармана убитой крышки с синей звездочкой на донышке. - Вот... И это... - парень устало вздохнул и понурил взгляд. - Короче, сейчас все в порядке...
- Ты убил её за Звездную Саспариллу? И не стыдно тебе? - спросил очкарик, после чего достал пистолет, держа его на бедре. Паладинша пробормотала:
- Нет. Я знаю, ты так не сделаешь, - после чего встала и повернулась в сторону парня. - Твои крышки, давай. Тебе это не приносит ничего, кроме проблем, если не заметил, - крайне жестко сказала девушка. Парень помялся и сунул руку в карман, доставая несколько крышек со звездочкой. Алек их принял и посмотрел на них, прежде чем глянуть на парня и выстрелить ему в колено, простреливая его чашечку, отчего тот вскрикнул, хватаясь за ногу.
- Это меньшее, что ты заслуживаешь, - прошипел Апокалиптик, после чего пошел в сторону Ниптона. Ингрид промолчала, лишь последовала за ним.

Крик озарил палату, когда человек в обмотках на голове неожиданно сел на кровати. Дрожащие пальцы потянулись к горлу и к лицу, обнаруживая там бинты, после чего потянулись вниз, под одеяло, прощупывая вниз по животу, но тут же человек был прерван, когда в комнату вошли двое в форме братства.
- Так, период реабилитации закончен, пора тебе выходить... - произнес один из них, подходя и стягивая с больного одеяло. Простыня под тазом была слегка запачкана кровью, и человек с повязками испуганно вздохнул. - Все в порядке, просто никому не было дела до того, чтобы поменять простыню. Вставай, - человек в форме с силой потянул больного с кровати, отчего больной упал на пол с болезненным мычанием. - Ладно, ладно, хватит, знаем мы... - неприязненно произнес человек в форме, поднимая больного на ноги. Больного вывели через палату в коридор и к выходу. Все встречные члены братства отводили взгляд или смотрели с какой-то непонятной ненавистью, после чего человека кинули на пол перед выходным шлюзом, в котором стоял тот «военник» на суде, а рядом с ним — двое в силовой броне.
- Что ж... Ты... - его губа и нос дернулись, будто пытаясь выдавить из себя какое-то неприятное слово, но тут же ухмыльнулся и издевательски произнес. - Получил, чего хотел... Сожалею, но это конец пути для тебя, - после чего «военник» кивнул на дверь шлюза и двое в форме выкинули больного на улицу. За дверями шлюза шел дождь, лес у гигантской скалы был темным и непроглядным — был поздний вечер, в лучшем случае. - Мы списали броню, так что у Старейшины вопросов не будет. Прощай. Ты был хорошим солдатом, но твоя сущность оказалась сильнее твоего долга... Жаль, - последнее что услышал больной человек, прежде чем шлюз закрылся позади. В звуках грома и в каплях дождя было сложно услышать рыдание и увидеть слезы, которые исторгал человек в больничном халате и бинтах. Рыдание вскоре переросло в агонизирующие крики, когда человек поднялся на колени и сорвал с себя бинты и принялся сдирать халат. Под ними обнаружилось... Женственное, чувственное тело, со слегка вьющимися рыжими волосами. Карие глаза слегка сверкали в темноте, когда молния озаряла черное небо. Брайт удалось...

- … Просто вдохни этот воздух! Пьянит как хороший виски! - истерично смеялся парень в форме бомбистов, идя из города, который был завален самодельными баррикадами и огнями то тут, то там. Алек смотрел, как парень шел, как будто не видя их двоих, пока не остановил его, положив ему руку на плечо. Бомбист будто проснулся, и посмотрел на них двоих.
- С тобой все в порядке?
- Никогда не чувствовал себя лучше, живее! - с безумной, но при этом какой-то «разбитой» улыбкой сказал бомбист, снимая с глаз очки. - Я выжил, я победил в лотерее!
- Лотерее? - непонимающе моргнул Алек, и тут девушка проскрипела.
- Легион, - и указала на единственный, пока что, видимый крест, на котором висел один из бомбистов, едва шевелясь. - По ходу мы опоздали.
- Легионеры еще в городе? - спросил Алек, глядя на человека на кресте.
- Да, у ратуши. А теперь простите меня, мне пора воспользоваться моей свободой! - и парень пошел дальше, истерически похихикивая. Ингрид вытянула со спины свой Гаусс и оба вошли в город, идя по главной аллее к ратуше, проходя мимо людей на крестах, просящих закончить их страдания. Перед ратушей стояли несколько людей в спортивной экипировке, со рваными красными одеждами под всеми этими футбольными подбивками и юбками из спортивных поясов, державших в руках мачете, сделанные из лезвий газонокосилки. В центре стоял один из них, в накидке на голову, сделанной из песьей головы, с какими-то тарелками на броне.
- Я не убью вас, повесив на крест, как и других дегенератов... Вы пойдете на Запад, распространите клич о том, что бывает, когда противостоишь Кайзару, - с гордостью произнес песиголовый.
- Что вы... - с едва сдерживаемым гневом пробормотал Апокалиптик, прежде чем успокоить себя. Людям уже не поможешь, но стоило разузнать об их делах. - Зачем вы так поступили?
- Ммм, урок. Что вы слабы, а Легион — силен. И если ты послужишь делу Кайзара, то так и быть, я оставлю тебя в живых... Пока что, - усмехнулся песиголовец, на что Алек произнес с едва скрываемым отвращением.
- Ваше преступление непростительно... - Ингрид повернула голову на своего парня, заметив, как его рука с пистолетом мелко дрожала.
- Как и любое другое. Если ты чувствуешь такое отторжение — прошу — атакуй. И тогда ты перестанешь чувствовать что-либо еще, грязный профлиг- - не успел легионер закончить, как ему в лоб уткнулось дуло 10 мм пистолета.
- Quot homines, tot sententiae, мразь... - хлопок выстрела и человек с продырявленной головой упал навзничь, с застывшим удивлением на лице.

- Угораздило же нас идти через этот бурелом...
- Дорога была перекрыта, что было поделать? Не на скалу же лезть, в самом деле. Тем более, брамина мы туда просто физически не втащили бы... - двое человек в форме НКР спорили, пока помогали паре погонщиков перетащить навьюченного по самое немогу брамина через кучу поломанных деревьев. Утренний воздух после дождя был свежим, пах озоном и приятно щекотал нос. Молодой человек, шедший позади и державший в руках служебную винтовку, оглядывался вокруг, в поисках возможной опасности. На нем красовался в целом белый, хотя и замызганный грязью и влагой, халат, с замысловатым крестом на спине. Это была его первая миссия, в помощи каравану как Последователя Апокалипсиса. На лице уже проглядывала растительность, слегка выдавался небольшой «живот». Парень с интересом наблюдал окружение — он впервые был в лесу, прожив всю жизнь в Убежище, да и по сути путешествуя по пустыне на поверхности. И вот, вокруг была зелень, свежий воздух. Да и гроза, прошедшая прошлой ночью, была ему приятна — это было что-то новое для него. Мужчина услышал какой-то крик вверх по холму, со стороны скалы.
- Слышали? - испуганно спросил один из караванщиков, хватаясь за обрез на своем бедре. Последователь, будучи не из робкого десятка, поднял винтовку и посмотрел на одного из солдат, кивнув в сторону крика. Солдат пожал плечами и оба пошли вверх по холму, оглядываясь и держа в руках винтовки, постоянно наготове стрелять. И тут они услышали еще один крик. Это был крик боли. Последователь не выдержал и побежал наверх, заметив молодую, голую девушку, которая держалась за скалу, пытаясь идти вдоль неё. Она была измазана в грязи, частично в крови — её нога была повреждена, она шла и мычала от боли. Видимо каждый раз, когда она неаккуратно наступала, ногу простреливала особенно сильная боль. Апокалиптик подошел к ней и подхватил её под подмышку, поддерживая её.
- Все в порядке, я вас держу... Нам нужно вернуться к каравану, я помогу ей, - обратился Апокалиптик к солдату, который кивнул и пошел обратно. Мужчина потащил её вниз, аккуратно ступая, чтобы ей не было так больно. - Вы сильно ранены? Кто вас так?
- У-Упала... - послышался мягкий голос, когда девушка подняла взгляд, чтобы посмотреть вперед.
- Не беспокойтесь, теперь все в порядке... Вы в безопасности, - улыбнулся мужчина. - Как вас зовут?
- Меня... - девушка запнулась, после чего слабо улыбнулась мужчине. - Ингрид... Меня зовут Ингрид. Ингрид Брайт...
- Алек Ежевич, - кивнул парень. - Приятно познакомиться, - мужчина улыбнулся пошире. - Как вы здесь оказались? - уже без улыбки, включившись в режим «помощи» на полную.
- Долгая история, я боюсь вам... Мх... Надоесть...
- Путь на север неблизкий. Время будет, - хмыкнул Последователь.

Пухляш сидел на ступени, закатывая рукав и чуть содрогаясь, вгоняя иглу стимпака в предплечье.
- Ч-Черт, я отвык от того, насколько это неприятно... - пробурчал Алек, откидывая пустой инжектор. Ингрид стояла рядом, вне своей брони, затирая вмятину на плечевом суставе.
- Удивлена, что они смогли вообще что-то противопоставить мне. Взяли и помяли мне броню.
- Ин, вмятина не такая уж и большая, больше на царапину похоже, - парень опустил рукав и встал на ноги, подойдя ближе и разглядывая урон броне — один из легионеров, в пылу схватки успев укусить таблетку Баффаута, нанес довольно сильный удар по плечу силовой брони, оставив там заметную вмятинку. Она пыталась затереть её, замазав суперклеем и кусочком кожи полируя место удара. - Пожалуйста, хватит, - Ингрид поморщилась и пожала плечами, отдавая кусочек с кожей мужчине, после чего скрутила вентиль на спине. Спинной отдел брони открылся и она аккуратно влезла внутрь.
- Будем оповещать НКР об этом? - спросила она, покачивая голову, послышался легкий хруст в её шее. - Мне нужен массаж...
- Впереди по пути будет аванпост рейнджеров, там им расскажем, - Алек улыбнулся и подал ей шлем. - Я одного опасаюсь. Как Легион смог продвинуться так далеко, - нахмурился он, почесывая подбородок. Паладинша чуть вздохнула, беря в руки шлем и надевая его на голову.
- Не волнуйся. Какие бы перед нами преграды не стояли, мы легко их разобъем. Цель есть, а препятствия... Что такое препятствие, когда мы зашли так далеко и прошли через столькое? - он не видел, но знал — за забралом сияла добрая улыбка.
- Ты права. Нас ничто не остановит, но все же, далеко идет тот, кто хоть и ломает преграды, при этом их видит, чтобы знать сколько сил приложить на их слом, - мужчина подмигнул ей и они пошли далее в каньон, двигаясь в сторону Новака.

Райно, II

Искры больших костров

 

Небо заслонили нагромождения иссиня-чёрных скал-туч. Разошёлся ветер, но никакими усилиями он не мог разогнать завихрения громадных замков в небе, только ещё больше раззадоривал их, заставляя небесных колоссов бить в кресала и отправлять на землю смертоносные стрелы, которые отражались в небе резкими вспышками злого света.
Ветер шумел, предвещая бурю, но никак не мог заглушить своим воем звон, который предупреждал возможных пешеходов и пассажиров о подходящем к железнодорожной станции поезде. С лёгким скрипом ожил механизм шлагбаума. Он продолжал выполнять свой долг даже после того, как труба, которая перекрывала путь к монорельсу, обратилась в прах. Одна за другой начали вспыхивать прожекторы и осветительные лампы, всё пространство станции наполнилось мягким ламповым светом. Звон стал ещё настойчивей, лампы замигали чаще, угрожая вспыхнуть и перегореть в любой момент - блефовали. За две сотни лет вышла из строя только пара осветительных приборов, а остальные продолжали нести службу, иногда вспыхивая снопом недовольных искр, как будто жалуясь на свою участь.

На станции было всего две рельсы, но зато какие: толщиной по семьдесят дюймов, каждая лежала в своём углублении на расстоянии пары десятков метров от своей сестрицы. Постепенно звук ветра начал утопать в постороннем звучании: одна измонорельс начала выдавать высокий вибрирующий визг, остановившийся на одной душераздирающей ноте, звучание которой так же медленно переросло в монотонный гул. К звучанию монорельсы начал подключатся нарастающий рёв. Казалось бы, что какой-то разбуженный этим гамом чудовищный зверь вот-вот ворвётся во двор станции, и начнёт учинять беспорядки, ища источник своего беспокойства. И это случилось: на горизонте появилась яркая точка, которая, стремительно увеличиваясь и ослепительно сверкая, с ужасающей скоростью неслась по старой стреле-монорельсе. Через пару минут на станцию с ужасным скрипом, рёвом и визгом ворвался электропоезд. Он не уступал размерами окружающим его зданиям, а его единственный вагон был частично расплавлен ужасным жаром, который вырывался из огромной турбины, размещённой на крыше самого поезда. 

Дверцы вагона со скрипом распахнулись, и из искрящего динамика донеслась запись голоса давно погибшего человека: «Станция… остановка … о…». Динамик выпустил очередной сноп искр и затих. Никто не вышел из вагона, ровно так же, как и некому было в него войти. Состав простоял в молчании пять минут, прежде чем двойные дверцы вагона захлопнулись и турбина, вновь набирая обороты, понесла поезд по просторам пустоши. Всего через неделю он появится на этой же станции, но уже на соседней рельсе, направив свой глаз-прожектор в противоположную теперешнему движению сторону.
Райно остановился и вдохнул полные лёгкие воздуха – отчётливо чувствовалась сырость. Горизонт на его пути серел и то и дело озарялся вспышками молний. Музыка, звучащая прямо в голове, ставшая на некоторое время приятным подарком, постепенно переросла в проклятие, грозя взорвать черепную коробку изнутри, но каждым шагом в нужную сторону мелодия становилась на какую-то долю мягче. Это очень напоминало «Зов», которым пользовался Мастер. Всё это будоражило воспоминания, заставляя всплывать на поверхность сознания картины из прошлого, что не всегда было приятно. Мутант поправил висящий за плечом пулемёт и продолжил путь. 
Ливень хлестал Райно тугими холодными струями воды, когда тот подошёл к старой железнодорожной станции. Мутант шёл под дождём уже несколько часов, и сейчас вода, которая прямо таки лилась из неба, уже перестала приносить то удовольствие, которое он испытывал в самом начале.
Мутная вода текла по двум углублениям, практически скрывая под собой довоенные монорельсы, которые оставались в удивительно хорошем состоянии все эти годы. Райно повернул голову в сторону главного корпуса станции, и музыка зазвучала так чисто и явно, как будто он слышал её своими ушами. Медленным, неспешным шагом он направился к ветхой двери, которая скрывала за собой цель его путешествия.

Единство 

Что он? Единство! Сейчас это понятие раскрывало в себе всю суть, которую в него вложил Мастер. Тело – всего лишь оболочка. Возможно, он сможет существовать и без него, но проводить такие эксперименты опасно, да и незачем. Он смотрел внутренним взором на многие мили, чувствуя каждое существо и имея возможность прикоснутся к его сущности, почувствовать его, смотреть его глазами. Особенной удачей было выхватить из тысяч ярких точек создание, похожее не наго самого. Или на них самих? Какая разница…. А вот сейчас одна такая яркая точка двигалась в его, в их сторону. Это существо чувствовало его прикосновение, знало о его присутствии. Это будоражило сознание Единства.
Оно уже близко! Единство пришло в волнение – совсем недавно оно начало соединять в себе существ без явно выраженного сознания, а первозданные чувства и эмоции, которые ими руководили, контролировать непривычно, но возможно. Мягкий, но настойчивый импульс заставил мышцы всех существ, соединённых с Единством сетью тонких нитей-нервов, задвигаться с утроенной скоростью – это помогло сбавить напряжение. Вот уже сейчас Оно войдёт сюда, покажется Единству, и можно будет установить с ним стабильный контакт…

Райно толкнул дверь и вошёл во тьму здания, которая с готовностью обволокла его, шепча на ухо какие-то глупости. Райно прокладывал путь по довоенному зданию – «Зов» точно диктовал ему направление, став намного мягче и приятней. 
Стены второго этажа были покрыты сетью тонких бесцветных нитей, количество которых увеличивалось по мере продвижения к дальней комнате этажа. 
Райно вдохнул затхлый воздух и толкнул последнюю дверь.
Первым, что кинулось в глаза – существа у стен, обвитые нитями: два супермутанта сидели у стены, а рядом лежал, скрутившись калачиком, смертокогт, – всю троицу обильно покрывали нити-нервы, создавая вокруг них некое подобие кокона. Тела этой троицы синхронно напрягались и расслаблялись, повинуясь каким-то непонятным спонтанным импульсам. Были ещё и более мелкие существа, но Райно не обратил на них внимание. Его взгляд был обращён к дальней стене, откуда и происходили все эти нервные узлы и сплетения: огромное существо, отдалённо напоминающее кентавра, выглядело необычно даже для того, кто сам был результатом мутаций. Верхняя часть тела оставалась человеческой, на нём даже были видны остатки какой-то одежды, но из груди в нижнюю часть тела как будто вырастал огромный набор мышц и конечностей, покрытый отростками, которые, подобно корням ужасного дерева, уходили в основание здания, или в тень комнаты. И нити – тысячи и тысячи тончайших нитей вырастали со всех участков его тела, причудливыми пауками расползаясь по комнате и обвивая существ, которых им удалось поймать в свои сети. 
Только сейчас Райно заметил, что на него устремились десятки глаз присутствующих в комнате созданий. Мутант ощутил ещё одно прикосновение к сознанию и впустил гостя – в мозгу тут же начали появляться образы чужих воспоминаний: лаборатории псиоников, сильнейший ментальный выброс, который ослеплял внутренний взор ярчайшей вспышкой, заставляя неподготовленных слуг Мастера ползать на коленях, в агонии схватившись за голову. Некоторые сошли с ума, не выдержав такого прощального подарка от своего творца, некоторые ушли, а остальным было всё равно. Уход из армии Создателя после его смерти…. Это знакомо. 
Райно начал различать голос, который постепенно собирался из осколков звуков, услышанных им на протяжении жизни. Голос что-то шептал, но мутант пока не мог понять смысла. И продолжал просматривать картины, которые открывало ему существо. То, что опасности от него не исходило, он понял уже давно. Внутренний взор понемногу начинал приобретать ясность, а очертания неясных теней отступать за горизонт сознания. Существо дало ему возможность смотреть своим внутренним взглядом. Райно осматривал участок, простиравшийся на многие мили, выделяя живых существ, имея возможность прикоснутся к любому сознанию. Несколько слабых вспышек гаснущего разума заинтересовали его, и он сконцентрировался в попытке подключится к сознанию одного из этих существ. Стоило больших усилий выделить наиболее устойчивый разум старшего мутанта – вся группа уже долгое время не подавала признаков жизни, перейдя на резервы своего организма. Это была группа найткинов, находящаяся в коматозном состоянии. Что-то подобное происходило со всеми мутантами, которые получили последний отклик от Создателя. Райно помнил подавляющее состояние, в котором находилась его группа, и даже сейчас не был уверен, что оправился после него в полной мере. Ничего удивительного, что командующий этой группы не выдержал напряжения и увёл её в пещеры, перейдя в такое замороженное состояние. Возможности этих тел не вечны – несколько членов этого отряда уже умерло, но оставалось ещё семь особей. Райно, используя силы Существа, послал мощный ментальный импульс к занимающему главенствующее место в группе мутанту. Некоторое время, сложно сказать сколько, ничего не происходило, а потом послышался ответный отклик. Тусклые блики сознаний начали вспыхивать активней – пройдёт некоторое время, и кто-то из мутантов откроет глаза, а ещё позже – ослабевшая группа выйдет из пещеры, удивлённо осматривая изменившийся ландшафт окрестностей. Райно почувствовал волны одобрения, исходящие от разума Существа. 

Райно не был уверен, но, видимо, прошло много времени, прежде чем голос существа обрёл очертания, а смысл произносимых им слов стал понятен. «Единство» - произнёс бесплотный голос. «Мы – Единство. Стань частью. Стань Единством…» - голос тёк по жилам мутанта, мягко обволакивая его, очищая разум от всего ненужного. Перед внутренним взором начали формироваться образы: все, кто стали ему дороги, но были утеряны, тот мир, который обещал Мастер. «Соединись с Единством, создай себе реальность. Ту, которую ты желаешь…» - голос продолжал звучать, и вместе с ним опять зазвучала музыка….

Некоторое время Райно провёл в беседах с созданными им же по его воспоминаниям и образам близкими ему существами. Сколько – не имело значения. Он создал свою реальность и поместил туда эти образы, получая всё, что имело для него хоть какое-то значение. Осязание собственного «Я» получило контуры. Мутант вносил в него то, что считал нужным и оберегал от воздействия общего разума, не давая сливаться с чужими сущностями. Сознание Единства крепло – он сам способствовал этому, приводя новые яркие точки к железнодорожной станции. Никто из пришедших не отказался от слияния – как можно отказаться от возможности создать свой собственный мир, будучи в нём Всесильным Божеством? Райно не отказался и получил даже больше, чем мог пожелать.
Ничего не бывает вечно, ничто не стоит на месте - однажды что-то изменилось: в окрас Единства влился новый цвет. Всё Единство обеспокоилось – он ощущал это. Райно послал в центр общего сознания импульс и, почувствовав общее разочарование, которое ощутило Единство, вышел за созданный им же горизонт.

С открытыми глазами 

Открыть глаза – это, казалось бы, простое действие стало довольно серьёзным испытанием. Единство уловило его замешательство и помогло ему ощутить контроль над телом. Райно открыл глаза и впервые за, возможно, годы осмотрел окружающий мир внешним, физическим взглядом. Комната так же была покрыта причудливыми сплетениями нитей, а у стен оказалось намного больше существ по сравнению с тем временем, когда он впервые вошёл в неё. Райно попытался сделать шаг и завалился на бок, обрывая связки нервов, которыми он был опутан, подобно всем окружающим его существам. Мутант поднялся на ноги и, очистив себя от нитей, клейкой паутиной покрывавших всё его тело, осмотрелся. Причиной его пробуждения стала смерть одного человеческого тела. Сознание человека было неустойчиво и не подходило Единству, но у нескольких особ был потенциал, и Единство рискнуло отправить к нему «Зов». Один из трёх выбранных людей не выдержал огромного ментального напряжения и растворился в общем сознании, а его тело стало пустышкой. Тела окружающих существ по-прежнему вздрагивали, напрягаясь и расслабляясь в такт, как будто их объединяло общее сердце. Всё ещё не полностью свыкшись с вновь обретённым контролем тела, мутант направился к лестнице – прочь из здания. Если где-то и существовали пространственные дыры, замораживающие всё вокруг себя, то одна из таких наверняка находилась на этой железнодорожной станции – ничего не изменилось с того момента, когда мутант впервые появился в этом месте. Как будто не прошло и дня: всё та же пасмурная погода и одинокие обветшалые здания. Единственные изменения, которые прошли за эти годы, невозможно было заметить обычным взглядом – они прошли внутри самого мутанта. Общее Сознание залечило его раны, которые, погибая, оставил Мастер. Внутри вновь появилось что-то, что заставляло его получать удовольствие от вдоха радиоактивного воздуха полной грудью и ощущения ветра на грубой коже. И музыка Единства – Райно не хотел лишаться этого мягкого звучания и знал, что оно не уйдёт, пока он не пожелает этого сам.
Послышался навязчивый звук звонка, по двору станции начал разливаться мягкий свет, а воздух завибрировал от напряжения. Через пару минут с громогласным рёвом на станцию ворвался громадный поезд с одним вагоном и турбиной на крыше. Как искра гигантского костра, которым была человеческая цивилизация, он напоминал о былом величии доминирующей в прошлом расы. Старый динамик попытался оповестить несуществующих пассажиров о прибытии на станцию, но лишь затрещал и фыркнул снопом искр.
«Я вернусь к тебе, Единство» - подумал Райно и почувствовал мягкое прикосновение к сознанию, оповестившее его, что он был услышан. Поезд вновь взревел громадной турбиной и понёс по радиоактивным пустошам единственного за многие годы пассажира…

Гость

Август выдался необычайно жарким. Солнце палило нещадно, давая передышку раскалившемуся песку всего лишь на пару-тройку ночных часов. Ночи в Пустоши не менее суровы, и дело не только в тварях, единственными желаниями которых есть жажда к трепещущей плоти и продолжению рода, но и в резких перепадах температуры, заставляющих неподготовленных путников кутаться в одежду, стучать зубами и проклинать непозволительную беспечность. Фермеры, привыкшие к изменчивому поведению пустыни, молча спасали посевы, даже не пытаясь проклинать свою судьбу, закинувшую их в глушь. Большинство из этих потрёпанных ветрами и песчаными бурями людей знали, что вблизи возрождающейся цивилизацией живётся неспокойно, ведь там появляется ещё одна угроза – человек.
Вилли Холлидей сидел на крыльце своего ранчо и покуривал самосад. Горький дым привычно резал горло и щекотал нос, Вилли довольно улыбался. Курительную трубку он вырезал из необычно большой и прочной берцовой кости, найденной во время вспахивания неблагодарной и сухой почвы. 
Ранчо представляло собой добротный двухэтажный домик с парой пристроек и ветряком, нехитрый механизм которого помогал извлекать из недр пустыни её соки – воду, чуть солоноватую, но такую желанную. Вокруг ранчо располагались кукурузные поля. Кукуруза была всем, чем жили обитатели этого маленького живого оазиса: из кукурузной муки пеклись лепёшки, мягкие зёрна перемалывались в крупы, а из ботвы извлекался сладкий сок. Животных на ранчо не держали из каких-то своих соображений.
Как бы там ни было, Вилли наслаждался закатом и крепким табаком…
Солнце ушло за линию горизонта, напоминая о своём присутствии лишь тонкой тускнеющей багровой полоской. Вилли задремал – неясные образы сменялись один за другим, сон был явно хорошим. Тьма накрыла окружающие дом поля тёмным занавесом, пропускающим только звуки шелестящей от ветерка кукурузы и мерный гул насекомых, выбравшихся на ночную прогулку. 
Вилли проснулся от того, что кто-то мягко, но настойчиво тряс его за плечо. Как и любой человек, заснувший неожиданно, он не сразу понял, что происходит и где он находится. «Пошли в дом, на улице уже холодно» - его супруга устало улыбнулась. Черта горизонта совсем исчезла, а на её место пришли сверкающие вдалеке звёзды. В памяти мужчины всплыла картина детства: он сидит со своим отцом на крыльце и смотрит на ночное небо.
-Па-ап, а что это – звёзды? – мальчик смотрит на отца, широко открыв глаза. Отец добродушно смотрит на сына - такого взгляда Вилли не мог забыть. Так же он смотрит на своих детей, тот же взгляд он теперь улавливает, наблюдая за своей женой.
-Когда люди умирают, то их души отправляются на небо и становятся звёздами. – Мужчина улыбается, кончики густых с проседью усов, приподнимаются вверх – Чем больше хороших поступков ты совершишь в жизни, тем ярче и красивее будет сверкать твоя звезда.
-Ухты! – мальчик доверчиво смотрит на отца. 
Картинка смазалась.
Фермер вздохнул, поднялся и, открыв старую жестяную дверь, направился вглубь привычного и любимого им жилища.
Прихожая поприветствовала его запахом сухой древесины и старой кожи. На стенах прихожей висели рабочие инструменты, которыми пользовались жители этого дома: серповидные ножи, вилы, даже копья, которыми фермеры уничтожали разбухших от радиации насекомых и плотоядных мухоловок. Деревянные стулья, полки, столы, диван, сделанный из внутренностей находящейся неподалёку от ранчо довоенной машины – всё было изготовлено самим Вилли. На стенах причудливыми каракулями и изображениями диковинных существ виднелись детские рисунки, едва заметные в тусклом лунном свете. На потолочной балке висели небольшие связки различных трав, листьев и кореньев, источающие приятные запахи. На полках стояли различные резные фигурки и гладко облизанные ветрами камешки. Каждый обитатель вносил в жилище что-то своё, делая его на какую-то частичку уютней. 
Фермер стал подниматься по скрипящим ступеням, ведущим на второй этаж. Дверь в детскую отворилась довольно мягко. В комнате, лёжа на соломенных матрацах, спали два ребёнка – девочка и мальчик. Дети выглядели худыми и хрупкими. У обоих круглые веснушчатые лица c чуть пухлыми губами и торчащими ушами – в этом они пошли в родителей. У девочки длинные, до поясницы, светлые волосы. Голова мальчика острижена накоротко, чуть великовата - выглядит, будто кто-то нахлобучил её на чужое тело. Вилли был благодарен Господу за то, что дети у них получились «нормальные» - без значительных внешних мутаций и с нормальными умственными способностями.
Свет луны играл причудливой стеклянной игрушкой, висящей над головами детей. Она была собрана Вилли собственноручно из странных осколков, найденных в разбитой машине, из которой фермер принёс много полезных и занятных деталей. Лунный свет, преображённый игрушкой в зелёный треугольник, остановился на носу у девочки, причудливо окрасив уютно расположившуюся там россыпь веснушек. Отец любовался тем, как дочь улыбается во сне. Его маленькая Мари-веснушка. Заглянувший через открытое окно ветерок лёгким прикосновением раскрутил висящий «ловец снов», направив уже жёлтый луч на мальчика. Вилли тихо шагнул к противоположной стене комнаты и закрыл окно – теперь луна пыталась заглянуть сквозь щель деревянной форточки. 
Что ждёт его детей в жизни - пустыня, в которой он живёт, или город с более дикими нравами, чем у пустынных хищников? Нет…! Всё не так. Ему с подросткового возраста казалось, что он живёт чужой жизнью.
Уходя из детской, Вилли ещё раз оглянулся, желая запечатлеть этот момент в своей памяти. 
«Пусть у вас всё будет хорошо. Аминь» - отец надеялся, что его просьба будет услышана. 
Вилли, покинув детскую комнату, направился в спальню. Его жена уже спала, и он тихо и устало улёгся на кровать, отдаваясь в распоряжение Морфея.

Утро! Вилли открыл глаза практически сразу же, как начало светать. Супруги уже не было в кровати – наверняка встала раньше, чтобы приготовить завтрак. Долгое время он лежал без каких-либо движений, просто смотря в потолок и слушая звуки, доносящиеся с нижнего этажа и просачивающиеся через окно, ожидая окончательного просветления в голове. Встать с кровати его заставил вкусный запах, коварно заползший в комнату. Его жена, похоже, готовила фирменное блюдо - лапки мантисса! Урчание в животе подбавило энтузиазма и фермер, довольный началом дня, стал спускаться на первый этаж.

Небо наполнялось светлыми голубыми красками. Вилли вновь сидел на излюбленном крыльце, держа в руках кисет с табаком и курительную трубку, но вовсе не спешил применять их. Его внимание привлекла постепенно вырастающая точка, появившаяся на линии горизонта - человек. Гости нечасто появлялись в округе, но даже не это привлекло внимание фермера. Дистанция была слишком велика, но, тем не менее, угадывалась какая-то непропорциональность, какая точно – сказать было сложно. Вилли вспомнил про трубку и табак, которые он держал в руках и спрятал их в карман – курить расхотелось. Встав с крыльца, он поспешно вошёл в дом и снял со стены старый дробовик. Стоило зарядить его и проверить весьма ненадёжный механизм. Владелец дома, конечно же, не собирался выходить к гостю с оружием в руках, но жизнь научила этого человека быть готовым ко всему. 
– Винни! – следовало предупредить всех в доме. – Скажи детям, чтобы не выходили из комнаты, пока я не разрешу. У нас гости… – Вилли невесело хмыкнул и вставил второй патрон в патронник.

Послесловие заменяю парой заметок:
Между "главам" рассказа подразумеваются довольно приличные отрывки времени.
Последняя часть рассказа - начало новой арки. 
Я понятия не имею зайдёт ли кому-то, или нет. В любом случае, надеюсь что кому-то придётся по вкусу.
Теги центрирования почему-то не работают, или я криворук. Текст из-за этого поплыл. Жаль, ну да ладно.

Конец или только начало?

Укрепил последние детали брони! Как я вообще осилил этот ад хер его знает, тут десятки, а может и целая сотня деталей. Ушло пара кило стекло мата, 9 погонных метров стекло ткани, 11 литров смолы, парочка баллонов пены и почти вся моя нервная система.
Сегодня засяду в комп монтировать 5 часть, а уже завтра обкромсаю дремелем излишки ткани на деталях и займусь механикой каркаса. Закупил всяких ништяков по типу газлифтов, из них сделаю подобие подвески для ног, чтобы скинуть нагрузку с шарниров по всей ноге, да и что то же должно держать броню в вертикальном положении без оператора.
Думаю о шаровых шарнирах для большей подвижности, но толком ничего не нашел подходящего, автомобильные шаровые слишком массивные, каркас и так нихрена не легкий, даже с учетом композита алюминия и стеклоткани. Хватит ли прочности у напечатанных на 3д принтере шарниров или же идея обречена на провал?)

Отшельник

   
По едва видной горной тропинке, замысловатыми каракулями раскинувшейся среди обломков скал, медленно спускался старик Курцберг. Смуглая до черноты кожа на морщинистом мужественном его лице резко контрастировала с выбеленной солнцем бородой и побелевшими от временем шрамами. А простая, но практичная одежда, сшитая крупным, частым стежком из сыромятных ослиных кож, контрастировала с снайперской винтовкой за спиной и кольтом в кобуре. В руках он нес облупившуюся старую канистру. Нес, в замен той, что три дня по каплям наполнялась чистой водой в одной из многочисленных пещер в основании гор.
   
Медное солнце уже спешило к краю небосвода, но все еще продолжало нещадно палить жухлый кустарник и скалы. Увидев подходящий камень в тени и убедившись, что поблизости нет притаившегося радскорпиона, Курцберг положив винтовку на колени, сел передохнуть. Взгляд светло серых глаз старика, скользнув по клочьям облаков в ультрамариновом небе, остановился на уходящую вдаль каменную пустыню у подножья гор. Когда то давно, счет годам Курцберг не вел, он пришел с напарником – Питером Ли в эти места. Гонимые скукой и в большей степени жаждой наживы долгие дни и недели обследовали они местные ущелья и долины. Их тела питались жесткой солониной и мясом койотов, а умы мечтой о богатстве. Обрывки старых карт, расплывчатые слухи, разрушенные горные дороги и интуиция вели их все дальше и дальше. Они искали неизвестные ранее убежища, старые склады, развалины городов, тайники с оружием, шахты полные железа рельс и меди кабелей – любую возможность для поживы. Посылки из довоенного мира.
   
Курцберг не помнил, сколько времени продолжалось их паломничество. Видимо, долго. Потому как к концу путешествия они совсем обессилили от голода, жары и борьбы с дикими животными. Но однажды они наткнулись на рукотворную пещеру – огромную шахту, скромно укрытую среди камней. Наскоро скрутив несколько хлипких факелов, они шагнули в темную прохладу. Застывшая тишина в склизких стенах пещеры взорвалась криками ликования, когда через время свет факелов упал на колоссальную дверь убежища. Их убежища. И даже если бы они не смогли попасть внутрь, а в том, что это не возможно они дерзко сомневались, то хорошо заработать все равно могли, продав местоположение убежища бандитам из Дженктауна. Но этому не суждено было случиться. Довольно поздно приятели заметили, как вокруг них из тьмы с тихим шорохом собираются десятки крыс мутантов. Последними словами Питера Ли было: «Интересно, какой номер этого убежища?» А в следующее мгновение, пол пещеры вокруг них вскипел серыми шкурами и голыми хвостами. Замелькали когти и зубы. Мир наполнился смрадом и писком. И болью. Десятки острых как бритвы зубов и когтей сомкнулись на их плоти. Доставая пистолет, напарник Питер выронил факел, что и прикончило его. Он сделал всего несколько выстрелов, прежде чем был похоронен под кучей крыс. Курцберг же размахивая факелом, разметая монстров, обжигая их мерзкие морды, смог вырваться и бежать. Он бежал, срывая с себя уцепившихся в него крыс, вместе с кусками плоти и одежды. Позади сквозь чавканье и писк раздался предсмертный крик его напарника. Курцберг дважды с силой ударялся об скользкую поверхность стен, падая при этом и дважды поднимаясь снова. Кровь из разбитого лба заливала его глаза, все тело горело огнем. Ноги подгибались. Когда в следующий раз он упал, то единственной мыслью мелькнувшей в голове было: « Конец! Мне конец!». Но избавляющего от страданий конца не наступало. Никто не пожирал его заживо. Просто добавилась боль ожогов от раскаленных камней на которые упал он выбежав из пещеры. Дальше все происходившее было закрыто туманом бреда и горячки. Отрывки памяти настолько же не реальные, насколько и невероятные. Кое как, перевязавши раны своей же одеждой, обрезав лоскуты содранной кожи, он куда то пытался идти. Падал, потом снова пытался идти. Потом полз, постоянно теряя сознание. Волей случая заполз в узкое ущелье с пещеркой и нависшим сталактитом с которого бедно сочилась вода по каплям. Та самая пещерка куда он и направлялся за водой. Так он и выжил. Часами лежал под нависшим камнем с открытым ртом. Соскребал ногтями со стен слизняков и жадно их глотал. Много позже Курцберг прийдя в себя перебрался в более уютное и безопасное место выше на горе у взорванной вертолетной площадки. И еще много позже он нашел разбитый вертолет и сгоревшее поселение откуда годами добывал жизненно важные вещи. Периодически он уходил в Шэйди Сэндс, за необходимым , но всегда возвращался в свой грот на горе.
    
Эта часть его жизни, ярко промелькнула в его сознании, когда он отдыхал на камне. И причиной тому была дрожь, пронзившая его тело. Она исходила от камня, на котором он сидел, из недр горы. И повторилась дважды. Это не было землетрясение или камнепад. И тому и другому старик не раз бывал свидетелем. Это могло быть только одно – двери убежища. Пещера с входом была как раз под ним, но на сотни метров ниже. Он не спеша поднял винтовку, размотал кусок мягкой кожи с оптического прицела и уперев ствол в канистру заглянул в окуляр. Сначала он ничего не видел, только нагромождение камней и жухлого кустарника. Но затем мелькнула тень - фигура человека. На нем синий комбинезон с большой желтой цифрой 13 на спине в перекрестии прицела. Он быстро шел на восток, перепрыгивая с камня на камень. Курцберг не был злым, как не был и добрым. Он был практичным и жестким, но не более того, чем требовала ситуация для его выживания. Дитя эпохи. Он не задумываясь выстрелил бы в спину работорговцу или когтю смерти, но убивать беззащитного человека не стал. Да и патронов было жалко. Фигурка удалялась на восток, с каждым шагом ближе к цивилизации и к своей смерти. Хотя кто знает, что ждет этого неоперившегося птенчика в большом мире вне убежища.

   
P.S. Поздно вечером, дома, в своем уютном гроте, Курцберг долго не мог заснуть. Старик постоянно повторял «Это тринадцатое убежище Питер» и беспокойно крутился на ложе. Это была не самая лучшая постель – укрытые шкурами браминов ящики с надписью «Водяные чипы».