ядер-кола

Я помню, как в мгновенье ока,
Мой город обратился в прах,
Как разносился жуткий рокот,
С ума сводя людей в домах.

Я помню, как исчезло солнце,
Не навсегда, а лишь на миг,
Но люди, будто кроманьонцы,
От страха перешли на крик.

Прекрасно помню, как спасался,
И просто чудом уцелел,
Я помню тех, кто не пытался,
Собой пополнив груду тел.

Мир изменился в одночасье,
Пойми теперь, кто друг, кто враг,
Когда-то наделённых властью,
Теперь гоняли как дворняг.

Я помню первые полгода,
Как быстро одичал народ,
Как верный пёс мой был обглодан,
Как осознал, что я урод.

Кусками отпадала кожа,
Сначала, только со спины,
Я этой линькой был встревожен,
Ведь видел полностью больных.

Все опасенья оправдались,
Терял я кожу, словно змей,
Родные, кто в живых остались,
Меня прогнали поскорей.

Я не сержусь на них нисколько,
Обидно лишь, что в час нужды,
Они напуганы настолько,
Что наши узы им чужды.

Таких как я сбивали в кучи,
Чтоб уберечь от нас людей,
Но их настигла та же участь,
А может быть, ещё скверней.

Узнал потом, что это вирус,
Военный… что-то там куда,
Ты сам об этом фантазируй,
Коль в этом есть тебе нужда.

А может и не вирус вовсе,
А радиации заряд,
Плевать мне, это знаю точно,
Готов побиться об заклад.

Скитался я по всей округе,
Среди таких же упырей,
Повсюду рыскали ворюги,
Жертв выбирая послабей.

От них держался я подальше,
Скрывался даже от “своих”,
Могу сказать без лишней фальши,
Что недолюбливаю их.

С ранением лежал неделю,
Поймал маслину, так сказать.
Я в наказанье был обстрелян,
Чтоб знал, где можно мне бывать.

Так, окончательно я понял,
Что прежней жизни больше нет,
Мне жить на этом полигоне,
Остаток своих жалких лет.

Но вот скажу я что, приятель,
Про возраст свой я прогадал,
Пусть лик теперь мой неприятен,
Но он бессмертие мне дал.

Не то чтобы совсем бессмертность,
Но жить могу я сотни лет,
А к радиации враждебной,
Имею я иммунитет.

За годом пролетели десять,
Потом еще десятков пять.
Всё это время бессловесен,
Пожрать, поспать, пожрать, поспать.

Я помню, как всего лишь в шаге,
От одичанья я стоял,
Но спас меня какой-то лагерь,
Не то б я это не писал.

В том лагере одни лишь гули,
Так назывались мы теперь,
Затем другие к нам примкнули, -
Так умер внутренний мой зверь.

Хоть на людей мы и похожи,
Но видеть нас хотят не все.
С такой прекрасной, рваной рожей,
Ты не найдешь добрососедств.

Перемещались мы по миру,
Сражались вместе, как один,
И гибли наши командиры,
Десятки женщин и мужчин.

Я помню, города пустели,
Коих десятки повидал,
А те, кто выжить и сумели,
В конечном счете, погибал.

В итоге то и мы осели,
Решив укрыться под землей,
Нам битвы эти надоели,
Достал весь мир нас остальной.

Года пошли куда быстрее,
Событий разных череда,
Желанье рейдеров вторгаться,
Отбили раз и навсегда.

Всё старое уже забыто,
Порядок новый наведён,
Теперь ценнее враг убитый,
Чем горстка чьих-нибудь имён.

Супермутанты зачастили,
Я помню, кстати, как-то раз,
Мы мир внезапно заключили,
Едой снабдив их про запас.

Я помню, заходило братство,
Решили, будто нас тут нет,
Теперь у нас ещё богатство, -
Их фирменный экзоскелет.

Так и живём себе спокойно,
Торгуем с местными едой,
Случаются, конечно, войны,
Но мы привыкли, не в первой.