гуль (фоллаут)

Караван

Рассвет над пустошью багрился.

Весь груз давно навьючен был.

Напарник шашлыком разжился.

Ел сам, и мне взять предложил.

И вдруг притих. Шашлык из белки

Из рук его чуть не упал.

Он был так весел после сделки,

Но тут я свой вопрос задал.

- Ты хочешь знать, как это было? -

С усмешкой горькой гуль спросил.

- Я был пилотом винтокрыла,

Я форму с гордостью носил!

Всё как всегда: летел на базу…

Тут яркий свет обжег глаза,

Тряхнуло сильно, почти сразу,

Приборы, вдруг, сошли с ума.

Упал. Как выжил – я не знаю.

Гляжу - на горизонте гриб.

И, холодея, понимаю,

Что мир, каким он был – погиб.

Не все, конечно, пеплом стали.

И кто как мог - так выживал:

В развалинах еду искали,

Впервые выстрел прозвучал…

А дальше… было только хуже.

Поверь, тебе лучше не знать.

Я падаль ел и пил из лужи…

Да, приходилось убивать.

Везде страдания и трупы,

Немудрено с ума сойти.

Зверели люди. В ход шли ЗУБЫ!

Ты вон на «диких» погляди.

Я помню ужас первобытный,

Когда увидел в первый раз:

Стоит теленок беззащитный -

Две головы, две пары глаз.

А скорпионы? Больше кошки!

В кошмарах долго снилось мне,

Как за спиной шуршат их ножки

В сплошной хитиновой броне.

Мне тоже хорошо досталось:

Все волосы я растерял,

Горела кожа и чесалась,

Пока не стал… таким как стал.

На мне от плазмы есть ожоги

Укусы и следы от пуль,

Осколками побиты ноги.

Я жив лишь потому, что гуль:

Как на собаке заживает,

Быстрей – как минимум вдвойне,

Любые яды – не пугают,

Антирадин не нужен мне...

Я был наивен, верил в чудо,

Пытался что-то изменить.

Мечтал: треклятый ГЕКК добуду!

Но так и не сумел добыть.

В одном из мелких поселений

Сшил свою первую броню.

Их охранял от нападений,

И там же ранен был в бою.

Жестоко, люто, беспощадно

Нас перебили почти всех.

Потом - делили вещи жадно,

Под главаря паскудный смех…

Друзей, припасы и винтовку 

Я потерял. Сам в рабстве был.

Сбежал, взяв ночью монтировку,

И мстил. О, как я этим тварям мстил…

Он помолчал. - Да всяко было,

Я ведь живу не первый век.

Война все худшее открыла,

На что способен человек.

Гуль встал и отряхнул одежду.

- И потому, друг гладкий мой,

Нам люди платят за надежду,

Что в целости дойдут домой.

Рассвет над пустошью багрился.

Неспешна каравана прыть.

А рядом – те, кто согласился

За крышки всех их защитить.

И эти крышки – не напрасны.

Среди руин и мертвых скал

Чудовища не так опасны,

Как человек, что монстром стал.